P.S. Люблю не из жалости…
Шрифт:
Встал. Размял затекшее в неудобной кровати тело. «Первым делом куплю диван!» Но тут же нахмурился, напомнив себе о том, что он здесь жить не собирается. Решит… дела прошлого… продаст дом и уедет, в этот раз действительно навсегда!
Сходил в ванную, проверил бойлер. Все было исправно, вода грелась. Еще вечером включил воду и электричество. «Молодец мать, деньги, что я высылал потратила с умом!»
Она всегда такая была. Хорошая хозяйка, аккуратная, бережливая, экономная. И Вадим тоже в нее пошел. Дорожил каждой копеечкой, на ерунду не тратился. Поэтому-то на свою первую квартиру
Ребята еще в школе дразнили его Гобсеком. А что? Несмотря на юный возраст, Вадим подрабатывал. Каждое воскресенье, каникулы и любой праздничный день становился для него рабочим. Друзья гуляли, отдыхали. А он работал. Да кем придётся. Когда у матери на почте, а когда и просто огороды копал. Как стал постарше, нанимался разнорабочим на стройку. Копил. На институт. Понимал, что у матери не будет денег его тянуть и копил на мечту. Институт, а потом море. С детства мечтал быть моряком. Как отец…
Так вот, деньжата у него водились. Друзья-товарищи периодически клянчили у него в долг. То на водочку, а то девчонок в кино сводить. Вадим давал. Но всегда строго требовал назад. Кто не возвращал, больше денег не получал! Вот вам и Гобсек… Сказали бы спасибо, что проценты не брал!
Вадим принял душ, переоделся в свежее и прошелся по комнатам. Чистота вокруг. Так, пыли немного…
Новая стиральная машинка в кухне. Да и сама кухонька после ремонта. Теперь в ней есть раковина и канализация. Уже не нужно выносить ведра на улицу. «Молодец мать, все необходимое себе сделала!» Кладовку перестроила в ванную комнату, вырыла канализацию, утеплила стены и сменила крышу. Ничего лишнего, только необходимое.
Когда сын возвращался из рейса и давал ей деньги, она с благодарностью их принимала, но половину всегда отдавала назад. Мол, не надо мне столько… А потом рассказывала, на что потратила. В груди защемило. «Ох, мама… Как же я теперь…»
Но раскисать себе не дал. Напомнил зачем приехал. Сварганил себе бутерброд из привезенных продуктов и сел за кухонным столом за чашкой чая. Запас еды позволял несколько дней никуда не выходить. Не готов он был пока что кого-либо видеть… Нужно было настроиться. «Хоть бы никто не приперся, увидев машину».
***
Когда с нехитрым завтраком было покончено, убрал со стола, вымыл чашку… «Ну что же… пора…»
Достал из сумки пакет с письмами и высыпал их на стол. Он тогда так и не смог открыть ни одно из них. Не хватило мужества. А потом умерла мама и за похоронами уже стало и не до них.
Но он не забывал. Просто хотел дождаться времени, когда сможет спокойно принять их существование. И лишь только тогда прочесть.
– Ну что… дождался? Уже готов прочесть? – спросил сам себя.
– Нет, не готов! – ответил, – но прочитаю…
Ворох писем разложил в две стопки. М-да, и его письма тоже тут… В первую стопку сложил свои письма ей. А во вторую – от Марьяны к нему. Вторая стопка оказалась внушительнее. Кулаки сжались. «Мама!!! Зачем???»
Его собственные письма красовались двумя печатями. Одна, треугольная, из военной части, а вторая из почтового отделения города Севастополя с датой. Тринадцать лет назад…
Конверты Цветаевой Марьяны были чисты. Без печатей, то есть. «Значит, мать их вынимала из почтового ящика и сразу же забирала…»
***
Почему? Он знал почему. Все просто. Лидия Куваева ненавидела всем сердцем Марьяну.
Моль. Она называла ее, Моль. За белые-белые волосы, такие же белые-белые брови и бесцветные ресницы. С чувством, в отвращением. Как сейчас, услышал мамин голос: «Что, опять к этой Моли собрался? Чтоб ее!»
Но не за странную внешность недолюбливала мать Марьянку, хоть из-за нее девочку постоянно дразнили. Вся эта ненависть довольно бородатая, тянулась еще с ее молодости.
Мать Моли, Елизавета Круглова была лучшей подругой Лидии Владыченко. Дружили девушки со школьной скамьи и были очень неразлучны. Лидия была красивой высокой брюнеткой с пышными волосами, черными бровями и густыми ресницами. А Лиза же – полной противоположностью. Мелкая, тощая блондинка. Ни бровей, ни ресниц. Худая, как жердь. Фигуры – ноль.
Толком не понятно, что там у них произошло, но Лизавета вдруг вышла замуж за парня Лидии.
Лидия подругу и изменника не простила. Прожила всю жизнь рядом, но не простила! Их дома находились через дорогу друг от друга, но Лидия ни разу так и не заговорила с Елизаветой.
Через короткое время после свадьбы бывшего любимого и лучшей подруги, Лидия выскочила замуж за первого, кто позвал. За отца Вадима и стала зваться Лидией Куваевой. Супруг Лидии был моряком. Поэтому бывал дома крайне редко. А потом и вовсе перестал приезжать. Не сошлись характерами и развелись.
А супруг Лизаветы умер. Он работал завучем в школе. Схватился за сердце и упал замертво прямо посреди урока.
Вот такая грустная история. Остались подруги одни одинешеньки, да с малыми детьми на руках. Вадимка был на год старше Марьянки, поэтому они в детстве часто вместе играли. Пока Лидия не видела. Запрещала. Ненависть свою не забыла и на девчонку перенесла. Уж шибко она на мать похожа. Такая же бледная и белобрысая.
Лизавета пыталась поговорить с бывшей подругой. Не один раз. И при жизни мужа и после его смерти. Но Лида даже слова сказать не давала. Грубо обрывала и уходила. Так что Лизавета смирилась и оставила ее в покое.
***
Мужчина повертел письма в руках. И с какого начать? Хорошо бы с первого, но как узнать какое из них первое? Печатей-то с датами нет. Открыл первое попавшееся.
«Дорогой Вадим!
Это уже третье письмо за последнюю неделю, но я все никак не могу остановиться, все пишу и пишу тебе! Вот будет забавно, если случится задержка почты и ты получишь их одновременно, правда? Но в любом случае тебе будет приятно, ведь так?
Я бы тебе писала каждый день, но сдерживаюсь. Боюсь, что утомлю своей писаниной… Когда узнаю твой адрес, то буду отсылать их по одному в день, чтоб не надоесть…