P.S. Люблю не из жалости…
Шрифт:
Вадим держал исписанные тетрадные листы в руках и окунулся в воспоминания того дня, когда она получила ту травму, испоганившую всю жизнь. И ей, и ему…
Он тогда только вернулся из области. Счастливый, как никогда! Поступил!!! Сам сдал экзамены. Душа пела и плясала. Как же иначе, вот он, первый шаг к мечте!
Встретил знакомых парней на улице, поделился счастьем. Было решено выпить по такому чудесному поводу. Сказано – сделано! Чего они поперлись на то поле… Уже не вспомнить.
А на поле как раз собралась
Вадим не собирался уподобиться другим и скакать, как ребенок, но тут увидел ее!
Вечерело. Она тоже пришла, с подружкой. Ведь из-за своей болезни, на палящее солнце не выходила, гуляя только по вечерам.
Не хотел же прыгать… Но дернули черти…
В полнейшей эйфории от всеобщего сумасшествия и от алкоголя конечно же, они с друзьями присоединились. Было весело. Прыгали по очереди, смеясь и толкаясь, рассыпая аккуратно сложенную солому во все стороны.
Марьяшка веселилась вместе со всеми. Солома набилась в ее белесые косички, сделав похожей на ежика. Она много смеялась. Вадим, как зачарованный глаз с нее не спускал.
Что именно тогда случилось, никто не понял. Во всеобщей толпе и полумраке чудо, что вообще заметили.
Марьянка прыгнула. Но видимо не удачно приземлилась, расстелившись на животе. А следом уже полетел Вадим…
Секунда. Удар. Хруст. Ее тихий вскрик. Всем своим, далеко не детским весом, Вадим упал на хрупкую девочку. От боли она сразу потеряла сознание. А рядом прыгали и смеялись их друзья и товарищи.
Вадим раскидал их всех, не понятно откуда взявшимися силами. Перевернул ее на спину. И чуть не умер от страха. Марьяшка не приходила в себя!
Кто-то кричал, что надо вызвать скорую и не трогать ее. Но он не слышал. Никого не слышал. Да когда еще та скорая приедет? Поднял на руки и побежал. И бежал со своей драгоценной ношей на руках до самой районной больницы.
Происходящее несколько часов спустя помнил с трудом. Просто сидел на лавочке под больницей и ждал. На все уговоры отвечал молчанием.
Марьянка пришла в себя. У нее оказался перелом бедра, таранной кости… и перелом позвоночника!
Девушку увезли в область. Нужны были операции. Вадим собрал все свои сбережения, а это аж пять тысяч долларов, которые он скопил на институт и отдал их матери Марьянки. Заплаканная женщина сначала не хотела брать деньги. Но он настоял!
Спустя несколько дней прозвучала одна утешающая новость – позвоночник цел! Обширный ушиб и отек мягкий тканей. Мать девочки и парень вздохнули с облегчением.
И именно он, Вадим, начал акцию по сбору денег для Марьянки. Прошелся по всем друзьям, знакомым и просил каждого помочь, кто чем может. Находил нужные слова, уговаривал. Вытряс деньги со всех присутствующих на том стогу.
А
Мать кричала не своим голосом, устраивала истерики. Как же так? А институт? Столько лет упорных трудов!!! А когда узнала, что он все накопленные сбережения отдал Лизавете Цветаевой, так ее саму едва скорая не забрала с сердечным приступом. Но Вадим был тверд. «Хочешь, из дому выгоняй! Но будет так, как я сказал!»
Одну зарплату стал отдавать матери, а две другие – Лизавете. Матери Марьянки пришлось временно уйти с работы и ухаживать за девочкой, ведь платить еще и санитарке, для них была большая роскошь. Спала Лизавета на матрасе на полу возле койки дочери.
А Вадим бегал по работам, ухитряясь еще и подрабатывать на огородах в частном секторе. Осень ведь, пора сбора урожая.
Когда получалось, ездил в область, в больницу. Но к девочке не заходил. Не мог заставить себя посмотреть ей в лицо. Передавал через мать деньги и гостинцы. Яблоки, грушки, печенье. Книги из библиотеки, которые брал на свое имя. И короткие записочки. Мол держись, Марьяшка, мы, твои друзья с тобой! Выздоравливай! Ждем не дождемся!
Лежала Марьяшка в больнице долгие полгода. Еще повезло, что перелом бедра был не осколочный и без смещения. Но вот с таранной костью все обстояло плохо. Голеностоп собирали по осколочкам, как мозаику. Раздроблен был на мелкие кусочки. Весь удар от тела Вадима, видимо, пришелся на ту область. Девушке вставили металлические пластины и требовались еще как минимум две операции, с интервалом в пару месяцев. Врачи предупредили сразу, скорее всего девочка будет хромать всю жизнь! Голеностоп сгибаться не сможет! И это вам еще повезло, что мы такие хорошие специалисты, смогли собрать!
Марьяну привезли домой. Мать вернулась на работу. А девочка сидела дома. Подружки один разочек проведали, да позабыли, занятые своими делами.
Один Вадим не забыл. С упрямой регулярностью приносил матери Марьяны деньги. Настаивал. «Берите! Копите на операцию!»
Он очень изменился за те полгода. Стал хмурым, не разговорчивым, похудел. Больше не ходил с друзьями гулять, или в кино. Экономил на всем, чем мог, собирая каждую копейку.
Как же он винил себя! Проклинал за беспечность! Про алкоголь даже слышать не желал. Отвернуло.
Ни одна ночь не прошла в спокойном сне. Он видел кошмары. Каждую ночь переживал заново тот ужасный вечер. Прыжок. Удар. Хруст костей. Ее крик.
Просыпался весь в слезах, ведь это только в кино мужчины не плачут… Мать пыталась с ним поговорить, да он не давался на разговоры. Сказал матери всего один раз:
–Прими это… Я ее люблю! И в беде не оставлю! – сказал, как отрезал и больше на эту тему заговаривать не позволял.
Лидия вынуждена была смириться. Она молчала. Поджимала губы. Про себя проклиная девчонку и желала ей провалиться.