P.S. Люблю не из жалости…
Шрифт:
–А, нет, не пойду! Я на пару дней всего! По делам и домой! – ответил он.
–А зря! – сказал уже порядочно выпивший младший Ерохин, – наши такую мульку замутили!
–Ага! – подтвердила Танька.
–Какую? – для приличия спросил Вадим, абсолютно не желая видеть старых друзей-товарищей. Из настоящих друзей у него здесь только Женька и был. Да и с ним он потерял связь еще в армии. Мать писала тот уехал в столицу.
–Ой, да понимаешь, когда встречи выпускников были летом, то на них почти никто не приходил! Так вот, собрались старосты трех выпусков: нашего, на год младше и на два года,
Вадим усомнился, что его преставление об удовольствии совпадает с Танькиным, но промолчал. «Значит и Марьянка там будет, она же младше»
–Денег много не собирают! Ты не думай,– продолжала Танька, – но какой стол организовывают… м-м-м-м… А в прошлом году даже живая музыка была. Короче, круче чем на свадьбе погуляли.
–Приходи и ты, Вадюха! – поддержал Славка, – Перова Катюха, помнишь ее? Занимается всем этим балаганом, бабло собирает, так вот, хвасталась моей матушке, что в этом году будут почти все! Потусим, мама не горюй! Наши тебя сто лет не видели, радости будет!
–Тринадцать…
–Что, тринадцать? – не понял Славка.
–Тринадцать лет меня не видели, – сказал Вадим.
–Тем более! – бахнул по столу кулаком Ерохин.
–Так, не положено вроде мне, – попытался отказаться Вадим, – мать умерла недавно…
–А ты не танцуй! – посоветовала Танька, – когда траур, главное не веселиться, не танцевать там, не петь…
–Да! Посидим, нальем, да выпьем, прошлое вспомним!
–Ну, как, уговорили? – с надеждой поглядела Танька, доедая ложкой его банку икры, – я могу за тебя завтра деньги сдать, потом отдашь!
–Хорошо! – согласился Куваев. А сам подумал: «Вот там и увижу ее. Пусть лучше в толпе людей, чем наедине. И завершу эту историю для себя…»
–От и молодца! – провозгласил Славик, – за это и выпьем!
–Ты, Вадюха, не вздумай только в спортивках заявиться! – предупредила Танька, – там дресс код! Брюки, рубашка, все такое! Я себе по случаю платье красивенное приобрела…
–Да-да, – заржал Славик, – наши бабы, как сдурели! На рынках все наряды повыкупали, а кое-кто в область за ними ездил! Местную парикмахершу на части рвали, записывались за полгода вперед!
–Ну а что?– надула губки Танька, – не упасть же в грязь лицом! Эти наши городские фифы приедут-то по последнему писку! Чем мы хуже?
Вадим промычал что-то в ответ, мол конечно не хуже! Даже лучше! Особенно после парочки бутылочек, которые приволок Ерохин.
Глава 4. Трагедия
«Доброе утро, мой самый дорогой человек!
Вадимка, я пишу тебе из больницы. Нет-нет, ты не пугайся! У меня все хорошо!
Даже не так, замечательно! Смешно, правда? Я, первая трусиха, которая дрожала от вида шприца, говорю, что
В общем рассказываю по порядку! Какой-то знакомый мамы посоветовал нам обратиться к другу его друга (или кого-то там еще, я не запомнила все эти хитроумные дружеские связи), который лучший (по его словам) хирург! Так вот, мама позвонила этому хирургу и он велел нам приехать! Представляешь? В столицу!!!
И выезжать надо было очень срочно, потому что у него появилось окно и надо в него успеть! И, что бы успеть, мы собирались кое-как, мама отпросилась с работы и мы помчались! Билетов не было, еле уговорили проводницу взять нас зайцем. Добрая женщина прослезилась в виде моего костылика и не смогла отказать. Вот я и нашла плюс в своем увечье. Ха-ха!
И вот, спустя ужасную ночь трясучки в общем вагоне – мы в столице! Ох, Вадимка! Какая же у нас все-таки красивая столица. Ты не представляешь! И люди здесь совсем другие, вовсе не такие, как в нашем мелком городишке. Важные, бегут куда-то, торопятся. Никто ни с кем не здоровается!
А какая она, столица, огромная! Бедная моя мамочка, она ведь такая же трусиха, как и я (нет, это я, как она), с каким трудом она разбиралась в метро!
Эскалатор – это страшно! Ты не представляешь! Особенно, когда надо на него запрыгнуть эдакой хромоножке, как я.
Ладно, это мелочи… До больницы мы все-таки доехали!
И вот я подошла к главному в своем письме! Этот доктор, Иван Петрович Митрофанов, самый настоящий волшебник!
Я лежу в палате с четырьмя женщинами, которых он уже оперировал. Они его так хвалят! Говорят, с того света людей доставал, на ноги поднимал тех, кто уже и не надеялся ходить!
Вот я и думаю, может мой случай для него тоже пустяковый?
Мы привезли с собой все рентгеновские снимки и историю болезни. Он долго изучал. Потом ругался матом на нашего районного врача Остапа Леонидовича. Сказал, что за такие ошибки надо казнить, даже не увольнять! И сказал жаль, что не попала к нему сразу.
Теперь вот лежу я в больнице и готовлюсь к операции.
С ума сойти! У меня есть надежда! Я смогу ходить самостоятельно! И не хромать!!!
Конечно, мне страшно. Боюсь операции, наркоза, потом боли… Но я смогу вытерпеть…
Держи за меня кулачки!
Напишу сразу же, как смогу!
Люблю тебя. Очень сильно!
Твоя, Марьяшка!»