Пациент (в сокращении)
Шрифт:
— Надеюсь, что нет. Но как человек, имеющий инженерное образование, должна сказать, что сломаться может любой прибор.
— Вы ведущий исследователь?
— Думаю, ответ вам известен.
— Кажется, да. Операция, о которой говорил доктор Гилбрайд, — он будет оперировать графа Херманна?
— Да. Вы ведь из коридора слышали разговор.
— Трудно было не услышать. Скажите, Джесси, как вы считаете, решение использовать АРТИ в случае с графом Херманном действительно верное или оно было сделано
Неужели, подумала Джесси, он догадался, что, по ее мнению, АРТИ еще не готов для операций и что никто, в том числе и она сама, пока не имеет достаточных навыков для использования робота в таких трудных случаях? Отвечать надо очень осторожно, иначе они потеряют этот грант.
— Думаю, с техническими трудностями мы разобрались, — сказала Джесси. — И я убеждена, АРТИ может очень пригодиться в случаях, когда опухоль труднодоступна.
— Только если он в опытных руках.
Джесси ответила Толливеру, уже выехав со стоянки:
— Доктор Гилбрайд — опытный хирург. И в себе он уверен.
Она чувствовала на себе изучающий взгляд Толливера.
— Благодарю вас, Джесси, — сказал он наконец. — Благодарю за откровенность.
Глава 5
На следующее утро Джесси пришла на работу, совершенно не подозревая о том, что ее ждет в шестой палате блока интенсивной терапии. Когда она вошла, вездесущая волонтерка Лайза Брендон втирала крем в ступни Сары Деверо.
— Привет! Опять вы? — сказала Джесси.
— Да, тут как тут, — улыбнулась Лайза. — А у нас для вас сюрприз.
У нас? Джесси взглянула на Сару. Лицо спокойное, но коматозное.
— Вам повезло: я один из очень немногих нейрохирургов, которые любят сюрпризы.
— Ну вот, — продолжила Лайза. — Пожалуйста! Сара, это Лайза, — сказала она громко. — Пришла доктор Коупленд. Вы можете открыть глаза?
Прошли две долгие секунды, и вдруг веки Сары дрогнули и приоткрылись.
— Господи! — Джесси схватила подругу за руку. — Сара, это я, Джесси! Ты меня слышишь?
Сара едва заметно кивнула.
— Она начала отвечать мне примерно час назад.
Джесси ее почти не слушала. Так… Сопряженность взгляда не нарушена… Зрачки в норме, реагируют… отмечала она автоматически, а потом взяла Сару за вторую руку.
— Сара, ты можешь пожать мне руку? — спросила она.
Сарино пожатие было слабым, но отчетливым. И тут Джесси словно прорвало. Она плакала и даже не пыталась утереть слезы.
— Ох, Деверо! Ну где ты, черт возьми, пропадала?
Сара, с трудом шевеля губами, произнесла чуть слышно:
— Дж-жесси…
Завтра днем Гилбрайд будет оперировать графа. Пациент не из легких, а вечером у нее первое настоящее свидание с Алексом. Так что домой Джесси отправилась в десять.
По дороге на стоянку она поняла, что оставила сумочку в кабинете. Она вернулась в отделение, открыла дверь и собралась зажечь свет, но тут кто-то схватил ее за руку и затащил внутрь. Вторая рука зажала ей рот.
Еще не услышав голоса, Джесси поняла, что это Алекс.
— Джесси, это я, — прошептал он. — Обещай, что не будешь кричать.
Она кивнула. Он ослабил хватку, а потом и вовсе убрал руки. Джесси в полумраке — свет едва проникал через шторы — смотрела на него.
— Я сразу поняла — слишком ты хорош, — сказала она.
— Извини.
Джесси включила настольную лампу, села в кресло и стиснула зубы. Главное — не плакать и не кричать. Алекс стоял сложив руки на груди и ждал. Слава богу, он не стал придумывать идиотских оправданий.
— Ну что ж, — смогла наконец заговорить она. — Ты меня не убил, так что, по-видимому, сейчас расскажешь — надо же убедить меня в том, что ты не шпион, не вор, не извращенец — что ты детектив или секретный агент.
Он мрачно усмехнулся:
— Я действительно из ЦРУ.
— Угу.
— Ну, почти что из ЦРУ. Нас можно назвать отрядом по борьбе с терроризмом. Платит нам ЦРУ, но действуем мы самостоятельно. Вернее, действовали. Отряд распался. Те из нас, кто остался в живых, скажем так, комиссовались. Есть один мужик в Лэнгли, он бы за меня поручился, но сейчас он в отпуске.
— В отпуске, да? Алекс, что ты делал в моем кабинете?
Он пристально на нее посмотрел, вздохнул:
— Я собирался просмотреть карты твоих пациентов.
— Конечно! Как я не догадалась! Вот дурочка! — Джесси начинала злиться.
— Пожалуйста, не надо! — сказал он.
— Знаешь, что надо? Я немедленно звоню в полицию.
— Если ты решишь, что это необходимо, не буду тебе препятствовать.
— Ты что, блефуешь?
— Нет, не блефую. Послушай, если я схожу принесу кое-что из своего шкафчика, ты меня подождешь?
— А меня запрешь здесь?
— Нет, Джесси, запирать я тебя не стану. Так подождешь? Речь идет о человеческих жизнях.
— О-о-о! Какой высокий стиль! Ну иди. Я подожду. Только, пока ты не ушел, хочу тебе сказать: мне противно думать, что ты меня использовал. Терпеть этого не могу. Так что не знаю, уж за чем ты там идешь, но надеюсь, ты будешь убедителен.
Бишоп вышел. Джесси не могла пошевелиться — так велико было потрясение. И что бы Алекс ей ни рассказал, простить его она не сможет. А может, она вообще ничему не поверит.
Шкафчики служащих находились в цокольном этаже. Джесси решила, что через пять минут уйдет, но тут вернулся Бишоп с большим конвертом в руках.