Падальщик
Шрифт:
В ее глазах было столько добра и радости, что я невольно улыбнулся.
– Я подумала, что обязательно должна вам чем-то отплатить.
– Что вы, ничего не нужно.
– Сейчас-сейчас!
Она начала искать в сумке кошелек.
– Я не буду брать у вас деньги!
– Ну, что ты! Не думай, у меня большая пенсия!
– Я не возьму. Я просто помог вам, потому что посчитал это нужным.
– Любой труд нужно вознаграждать!
– Я… У меня очень большая зарплата так что…
– Что, правда большая? Ну надо же.
– Давайте лучше я доведу вас до аптеки, и мы на эти деньги купим вам лекарств.
Бабушка одобрительно кивнула.
– Что за дивный молодой человек! – повторяла она.
Она
Мы шли по улицам и держались за руки, и я не заметил, что мы ушли далеко. Я практически не знал этот район. Бабушка показала через дорогу и сказала, что там ее дом.
– Может быть, все-таки дать тебе немного денег? – спросила она в очередной раз.
– Не стоит. Купите себе лучше чего-нибудь к чаю, – сказал я и протянул ей маленький, белый пакетик с лекарствами.
Она снова по-доброму улыбнулась. Я внимательно посмотрел на нее. Без сомнения, эта женщина в молодости была очень красивой. Она помахала мне и пошла к своему подъезду. Я смотрел ей вслед, думая о том, что мне делать дальше. Я сбежал с работы и мне совсем не хотелось возвращаться обратно. Я находился очень далеко от больницы, и если бы пошел обратно, то успел бы только к концу рабочего дня. Если бы был выбор, то я скорее бы предпочел не идти туда вовсе. Я огляделся вокруг. Вокруг стояли старые, пятиэтажные дома и маленькие магазинчики, завалялись монеты, которые я на днях выловил в фонтане в парке. Я вспомнил, что зубная паста закончилась, и пошел туда, чтобы купить новую. Люди вокруг ходили с полными корзинками и тележками. Продавец странно посмотрел на меня, когда я вывалил из кармана горсть десятикопеечных монет. Однако я уже давно не обращал внимание на подобные вещи. Зубная паста куплена, и я, не смотря по сторонам, чтобы не соблазниться, пошел к двери. "Что дальше?" – спросил я у себя и не получил ответа.
Я вышел из супермаркета и снова огляделся вокруг. Иногда мне просто нравилось рассматривать прохожих: высоких, низких, чванливых; девушек, которые гипотетически могли стать моими вторыми половинками, и парней, которые могли у меня их отнять. Это как смотреть фильм по телевизору, слушать чьи-то разговоры и хватать на лету кусочки чужих жизней, смотреть на эмоции прохожих и изучать характер персонажей. У меня не было телевизора, его мне заменяла улица. Я увидел, как скамья позади меня освободилась, и присел. Я ни о чем не думал тогда. Я позволил мыслям самим влетать мне в голову. Плевать, что будет потом, тогда я просто хотел сидеть на той желтой скамье и думать, думать…
7
Я всегда был поклонником
Помню, как я сидел на крыльце у водокачки и продавал овощи со своего огорода. Я сидел до девяти вечера, потом наступало время кино. Я то и дело посматривал на правую руку с маленькими электронными часами. Я так жаждал, чтобы время бежало быстрее. Я смотрел на перекресток и видел там Сережу, он возвращался от друзей, он махал мне рукой, а потом подходил ко мне и рассказывал, что он делал сегодня, а я о том, какие фильмы я вчера посмотрел. Стрелка подбиралась к девяти, и я быстро собирался домой, домой к телевизору.
После девятого класса Сережа поступил в училище и уехал из деревни. Он обещал мне приехать на каникулы, только не сказал на какие. На зимних его не было, а летом он все-таки появился. Я сидел на том же месте, на водокачке, посмотрел на перекресток и увидел Сережу с двумя незнакомыми парнями. Я поймал его взгляд и помахал ему, он помахал мне в ответ. Я ожидал, что он подойдет ко мне как и раньше, но он отвернулся и пошел дальше. Тогда меня посетило странное, неприятное чувство. Я еще не знал, как оно называется.
Однажды слова начали менять свой смысл. Теперь дружба, которая до этого обозначала посиделки на лавочке у дома, была разбавлена черным словом – предательство. Потом любовь, что думалась просто легким поцелуем в губы и забытьем, выросла в отсутствие и горькое отчаяние. Эти слова отчего-то увеличились в своем значении, будто раздулись внутри меня. Все перевернулось. То, о чем говорилось в кино, оказывалось непригодным для жизни. Потом единственная моя жизненная радость постепенно начала улетучиваться. Я стал понимать насколько банальны были концовки, как наигранно играла роль моя любимая актриса, я видел декорации, я замечал, что листья на деревьях не колышутся от ветра…
– Ой, как же тяжело! – сказал голос справа от меня.
Я машинально повернул голову и увидел маленькую девушку, именно маленькую, по-другому и не сказать, ростом от силы метр пятьдесят и то с каблуками. Но настолько красивую, что я мгновенно отключился от воспоминаний. Она была такой хрупкой, что казалось, она улетит от порыва ветра. Ее маленькое розовое платье плотно облегало изгибы тела и не сходилось на груди, размер которой несколько не советовал такому хрупкому тельцу, по ее спине струились белокурые волосы, а в руках была крошечная меховая сумочка. Девушка вынесла из супермаркета огромный пакет с продуктами, и не в силах была нести его в руках, опустила на землю. Я не мог спокойно смотреть, как это хрупкое существо выбивается из сил.
– Позвольте, я помогу, – сказал я, привстав.
– Да, если можно, – ответила маленькая девушка. Голос у нее оказался очень звонким.
– Ну вот. Куда нести? – спросил я, взяв в руки пакеты. Мне они совсем не показались тяжелыми.
– К машине. Видите, вон там, вольво красного цвета.
Девушка поспешила вперед и открыла багажник. Ее автомобиль выглядел новым, краска еще блестела.
– Спасибо вам. Как же хорошо, что есть еще добрые люди, а то пока я шла по магазину все только и таращились, никто не помог. Вот ведь сволочи! – сказала девушка и захлопнула крышку багажника.