Падающие звёзды
Шрифт:
Вчера ночью Маркус назвал ее платье «вызывающим». Это замечание все еще жгло ее, хотя Кристина знала, что оно несправедливо и в связи с этим завязала спор с ним. Она потянула за низкий вырез платья.
– Оставь его в покое, – посоветовала ей подруга. – Если бы я считала тебя бесстыдной, то я бы так и сказала. Этот вырез такой же, как и у платья, которое было на тебе прошлым вечером, и даже Джулиус – а он время от времени может вести себя слегка напыщенно – одобрил его. Он сказал, что тебе давно пора перестать одеваться как жене викария. – Пенни изучила открытую
– Против нее были выдвинуты возражения, – проговорила Кристина.
Пенни взглянула на подругу, ее брови приподнялись.
– Вот как, неужели? Я могу заключить только то, что это Маркус выдвинул возражения. Интересно, на каком основании?
– Он заявил, что подвеска… отвлекает. А мое платье он назвал вызывающим, – сердито ответила Кристина.
Пенни рассмеялась.
– У Маркуса есть смущающая привычка говорить вслух все, что у него на уме.
– Я не должна была говорить тебе. – Кристина отошла от зеркала. – Но эта мысль преследует меня. Что довольно смешно. Он всего лишь дразнил меня, нарывался на ссору, как он всегда это делает, со всеми вокруг. Но раньше он никогда не…
Она обратила свое внимание на выбор серег.
– Для меня это больное место, вот и все. Сестры Артура не одобряли мой выбор гардероба после того, как я сняла траур. Они пытались заставить меня ощутить себя женщиной легкого поведения.
– Не надо рассказывать мне про тетушек, Кристина. Я все знаю об этих надоедливых созданиях. – Пенни подошла на шаг ближе. – Я бы предпочла услышать, о чем еще вы ссорились с Маркусом… и чего именно он раньше никогда не делал.
– Это не то, о чем я говорила… то есть имела в виду. – Она схватила подвеску. – Я едва знала… знаю его. – Кристина затеребила застежку.
– Позволь мне. – Пенни взяла у нее ожерелье. – Ты дрожишь.
– Я замерзла. Мне следовало надеть более теплое платье.
– Скоро ты согреешься, – ответила Пенни, проворно застегивая ожерелье. – Джентльмены будут толпиться вокруг тебя и прилагать все усилия, чтобы тебе стало теплее. Маркусу придется с боем пробивать себе путь через толпу, если он захочет возразить против твоего наряда. А твои другие поклонники, естественно, встанут на твою защиту. Вечер обещает быть весьма волнующим.
– Я не хочу заводить никаких поклонников, – проговорила Кристина, натягивая перчатки. – Но все будут думать, что я… что я ищу мужчину – из-за этого проклятого платья.
– Ты просто нервничаешь, потому что целую вечность не была в обществе – в легкомысленном обществе, я имею в виду. Но мы сейчас пойдем и навестим мальчиков, и позволим им восхищаться нами, а затем получим еще одну порцию восхищения от девочек. После того, как дети закончат говорить нам, какие мы красавицы, мы будем готовы с безупречной уверенностью встретиться лицом к лицу с остальным миром.
Когда Маркус зашел пожелать своим племянникам доброй ночи, женщины как раз выходили из комнаты.
– Топаз, – воскликнула Пенни, рассматривая его булавку для галстука, с выражением, которое Маркус мог бы назвать многозначительным. – Он подходит по цвету к твоим глазам.
– Предполагалось, что он будет подходить к моему жилету, – сухо ответил он. – Также предполагается, что булавку почти не будет видно. Согласно Бо Браммелу, костюм джентльмена не должен привлекать внимание.
– Я не знала, что ты ревностный сторонник Браммела, – сказала Пенни. – Я думала, что ты нанял камердинера, чтобы он заботился о твоей одежде, а ты сам мог не беспокоиться об этом.
– Так как мой камердинер все еще в Лондоне, то я вынужден беспокоиться.
В настоящий момент Маркус испытывал намного больше, чем простое беспокойство. На Кристине было шелковое платье цвета сапфира. Стиль платья казался строгим и простым: никаких оборок и отделок, ничего, что могло бы отвлечь взгляд от чувственных изгибов, которое это платье облегало. Маркус подумал, что она с таким же успехом могла бы быть обнаженной. Для него не было никакой разницы – или, скорее, не было разницы для той отбросившей все мысли части Маркуса, которая состояла из плоти и крови, чьи мускулы болезненно напряглись, а пальцы беспомощно впились в ладони.
Другой Маркус – рассудительный, цивилизованный – холодно ответил еще на несколько дразнящих замечаний Пенни и, как положено, сделал леди несколько комплиментов. Он пообещал вскоре присоединиться к ним внизу, определенно до того, как начнут прибывать гости, и старался удержаться от проявления каких-либо эмоций на лице, пока наблюдал за тем, как они уходили.
Затем он вошел в спальню мальчиков и попытался успокоиться.
Это отняло минут двадцать, которые Маркус заполнил историей про эгейских пиратов. И теперь он опоздает на бал, потому что ему все еще было нужно пожелать спокойной ночи близнецам, как он обещал ранее.
Он торопливо прошел по коридору, завернул за угол и резко остановился. Две белокурые головки выглядывали из дверей. Два маленьких лица выжидающе смотрели в его сторону и зажглись улыбками, увидев Маркуса. Внутри него тоже что-то вспыхнуло. Поэтому Маркус почувствовал себя крайне довольным, пока он продолжал путь по направлению к девочкам. Тем не менее, он приложил усилия, чтобы выглядеть строгим.
– Разве вы не должны быть в постели? – спросил Маркус, с укоризной взглянув на босые пальчики ног, выглядывающие из-под подолов их фланелевых ночных рубашек.
Они обе кивнули.
– Тогда почему вы здесь?
– Мы ждали вас, – ответила Делия, взяв его за руку.
– Чтобы пожелать доброй ночи, – проговорила Ливия, взяв его за другую руку.
– Конечно. Без халатов, без тапочек, стоя на сквозняке в дверном проеме. Если ваша мама узнает…
– Мы ей не скажем, – заявила Делия. – А вы?
– Ах вы маленькие плутовки, – воскликнул Маркус. Он подхватил их обеих и понес к их кровати. Затем он просто остановился и уронил их на постель, а девочки сочли это веселым и восхитительным. Настолько, что потребовали, чтобы он сделал это снова.