Падчерица Синей Бороды
Шрифт:
– Племянницу? – не поверила Пенелопа.
– Племянницу, – кивнул Гога. – Последний раз мы виделись у больницы на Ленинском, ее ранили в шею, я думаю, не очень сильно, так, царапина, но я потом узнавал – у больницы она выпала… вышла, я хотел сказать, из машины, а вот в приемном отделении зарегистрирована не была, то есть не обращалась за помощью.
– А сколько лет вашей племяннице? – Пенелопа справилась с удивлением и успокаивала себя: что только что видела Алису – та сидела в столовой с Чучуней, сосредоточенно штопала какой-то
– Точно не знаю, – задумался Гога, – но я думаю, она еще несовершеннолетняя. Сестра беспокоится. Все-таки она подписала документы и теперь является ее приемной матерью.
– Вашу племянницу как зовут? – Пенелопа приготовилась записывать.
– Я все написал, – Гога кивнул телохранителю, тот подошел и положил на стол свернутую бумагу.
Пенелопа развернула записку, прочла ее, скривилась слегка, но исправлять ошибку не стала – отчество Алисы – Геннадьевна – изображено было с одним «н».
– Она девочка грубая и плохо воспитанная, – продолжил Гога, – но вы ей скажите, что я согласен.
– Согласны?.. – Пенелопа отложила ручку и не стала изображать участие в деле, давать советы обратиться с розыском в милицию и так далее. Она поняла, что Мазарин знает, где Алиса.
– Пусть поможет вернуть мои деньги, и мы договоримся. Но ей придется отсидеть неделю. Всего одну неделю. Скажите, что я передумал. Не всю жизнь, а только одну неделю! – Гога сильно повысил голос, и на его зычный бас в открытую дверь кабинета заглянул испуганный Колобок.
– Отсидеть? – вдруг охрипла Пенелопа и попробовала откашляться. – За что?
– Не за что, а потому что! – назидательно поднял указательный палец Гога. – Во-первых, потому что брата моего убили, слыхали? Во-вторых, потому что брат ее любил. Пусть отсидит неделю в склепе, потом вернет деньги, а потом пусть Ритка с нею возится, если ей так приспичило иметь дочуру. А в-третьих… потому что я так хочу.
– В склепе? – приподнялась Пенелопа.
– На цепи! – опять крикнул Гога, подняв голову, чтобы его было слышно в самых дальних закоулках прачечной. – Но только неделю. Я тебе денег за ее розыск платить не стану, – поднялся Мазарин, считая разговор законченным.
– Не надо, что вы…
– И передай. Пусть лучше соглашается, а то ведь все одно найду в любом месте. Три дня на раздумья. Потом включится счетчик.
У стойки с фигурками Мазарин задержался. Пенелопа напряглась.
– Сидячая баба ничего, – он ткнул пальцем в фигурку женщины, обхватившей себя руками за колени. – Сколько?
– Не… не продается.
– А я не покупаю. На тебе цепочка на сто баксов, перстень за пятьсот…
– Это старинное серебро, оно недорогое, – спрятала руку за спину Пенелопа.
– Ладно, перстень еще за сто, я так понял – все твои понты здесь стоят, так ведь? Сколько стоит баба?
– Это китайские фигурки из нефрита… Две триста, если в баксах, – быстро произнесла
– А это видела? – он вытащил из кармана небольшую фигурку из моржового клыка – белый медведь, вытянувший вперед морду. – За три купил.
– У меня собака три стоит, – показала Пенелопа на нижнюю полку.
Гога жестом фокусника распахнул полы пальто. На коричневой подкладке висели с двух сторон по кортику в изящных ножнах, прикрепленные к подкладке сложным плетением из тонких полос кожи.
– Каждый – по пять!
И тут Пенелопа вдруг поймала себя на немедленном желании предъявить свой самый дорогой «понт» – она уже повернулась к столу, уже подняла руку, показывая на картину, открыла рот!.. Очнувшись, приложила ладони к щекам, виновато улыбнулась.
– Ну то-то же! – усмехнулся Гога, запахнув пальто и направляясь к двери.
– Скажите, что значит – счетчик? Вы сказали – «включится счетчик»?
– Я беру процент в день, справедливо? Или ты не знаешь, что такое счетчик?
– Нет, я знаю, конечно, что означает это выражение, но применительно к нашему разговору как это понимать?
– Как понимать? Она должна отсидеть на цепи семь дней, меня Ритка уговорила, рыдала и все такое, но семь дней она отсидит!
– Да, это я поняла, – кивнула Пенелопа, заметив, как в глазах Мазарина полыхнуло раздражение.
– Я дал три дня, так?
– Да…
– За каждый просроченный день – по проценту. Сто делим на двадцать четыре часа, округляем, получается по четыре часа дополнительной отсидки за каждый просроченный день. Ну? Понятно?
– Понятно, – бормочет Пенелопа, – то есть нет, постойте! – Она хватает уже выходящего в дверь Мазарина за пальто. – Как это – четыре? Вы неправильно делите, нужно делить не сто на двадцать четыре, а наоборот!..
– Ну вот и ладненько, вот и хорошо, – отцепил ее руку Мазарин, – сама потом подели, главное – что ты наконец врубилась! – и хлопнул дверью перед дернувшейся Пенелопой.
Когда Пенелопа ворвалась после разговора с Мазариным в столовую, Алиса молча отложила штопку, вытянула шею и повертела головой с короткой стрижкой туда-сюда, демонстрируя ее, шеи, девственность и белизну. Пенелопа подошла поближе и осмотрела еще за ушами и на затылке. После чего опустилась без сил на стул.
– Все развлекаешься? Когда-нибудь допрыгаешься!
– А она письма нашла! – заступилась за Алису Чучуня.
– Сколько тебе за них даст вторая жена корейца? – поинтересовалась Алиса.
– Если ты собираешься высчитывать свой процент, – сразу же завелась Пенелопа, – то лучше раздели двадцать четыре на сто!
– Я только хотела узнать, хватит ли этих денег, чтобы меня прокормить, – обиделась Алиса.
– Я ее на свои кормить буду! – обиделась Чучуня.
– Сговорились, да? Коллеги… Что ты делаешь?