Падение белого аиста (Звёзды со вкусом красной икры-II)
Шрифт:
– Сеня! Ты как здесь?
– Здорово, Толя! – произносит Сеня, мой Сеня, в смысле тот самый, в смысле друг. – Вот, перевёлся к вам в Минск. Машины собирать.
– Миша, включите этого молодого человека в мой штаб. Мне нужны крепкие кулаки и спокойные мысли.
Пока Миша недовольно записывает паспортные данные ошарашенного Сени, я вдруг замечаю группку мужиков, которые оживлённо переговариваются и резко машут руками в мою сторону. Я выдвигаюсь к ним. Завидев меня, они замолкают. Тут же рядом вырастает Миша.
– Мужчины, в чём дело? – спрашиваю я.
– Так-то особенно ни в чём, господин депутат. А только что-то мы вас не припомним. Вы давно у нас работаете вообще?
Я вопросительно смотрю на Мишу. Тот отвечает:
– Анатолий Борисович работает у нас редактором с осени.
– А чего ж это мы ни разу не пересекались? Ни на пятилетии завода, ни в коридорах?
Теперь я начинаю бледнеть, но Миха лихо выкручивается:
– А Толик удалённо работал. Компьютер, Интернет, всё такое, слыхали?
Наших мужиков пристыдить просто. Стоит заикнуться про высокие технологии, как они замолкают. Для них эти ИТ – иной мир со своими правилами и зарплатами. Они начинают что-то бурчать и смотрят в идеально чистый пол.
– Слушайте, мужики, – вступаю я, отстраняя Мишу и подзывая Сеню, – а давайте выпьем. Сеню-то вы знаете? Ему доверяете?
Трое молча смотрят на четвёртого, видимо начальника. Тот смотрит на меня, переводит взгляд на Сеню и обречённо машет рукой. Я показываю Михе кулак и иду отмечать с «моим» коллективом выдвижение в депутаты.
Союз спасения
Мы сидим за столом – я, Сеня, Марина, Настя, Андрюха и Танечка. Я уже раздавил с мужиками три бутылки «Белого аиста» на четверых, поэтому скромно беру пиво. Зато остальные начинают соревноваться в поглощении стоковых напитков и самодельных коктейлей. Меня больше всего интересует возвращение Сени, остальных – идея с общественной инициативой «Белый аист».
– Вот это да, красивое название! Как это тебе в голову пришло, старик? Вино такое есть…
Я быстро успокаиваю всех, говоря, что придумал это совершенно случайно. Нашу страну часто ассоциируют с белым аистом (white stork специально для «Би-би-си»), соответственно, будут ассоциировать и со мной, гордой и недоступной птицей, при этом очень верной, вьющей гнёзда всегда близко к людям и якобы приносящей детей, укутанных в выстиранные «Тайдом» пелёнки. Марина делает пометки в своём блокноте и говорит, что у неё была идея провести кампанию под лозунгом «выбор честных и молодых», но мой вариант гораздо лучше. Я по-отечески похлопываю её по сухой и холодной ладошке и примирительно говорю, что это отличный лозунг и мы будем его использовать.
Настя громко чокается с Сеней и приговаривает «ну, давай». Они взяли на двоих бутылку водки и тарелку с закусками. Я спокоен за их спонтанный дуэт. Настя способна перепить экипаж израильской подводной лодки «Рахав». А Сеня слишком предан Кристинке. Как она, кстати?
– Да пишет треки в Москве, – в действиях и речи Сени появляется раскованность. – Обратно вроде не собирается и отвечает редко.
– А ты как в Минске оказался?
– Да посидел я в своём Кобрине несколько месяцев и вдруг понял – не могу. Потянуло в Минск, в столицу. Здесь у меня зарплата выше в три раза, чем дома. Квартиру, конечно, приходится снимать, но зато многое могу себе позволить.
– Чего не набрал?
– Как-то не хотел отвлекать, что ли. Подозревал как тебе тяжело, но не решался.
Я обнимаю своего самого надёжного человека из моего копирайтерского прошлого и без слов, но с улыбкой чокаюсь с ним бокалом.
Настроение у всех приподнятое. Андрей обсуждает с Мариной законодательные ограничения. Танечка заливисто смеётся с Настей. Мы с Сеней тихонько поём «Нечего терять», потом «Болванкой в танк ударило». Я рассказываю Семёну, что смогу попасть на концерт к Егору Летову. Он не верит. Я, если честно, тоже. Понял бы, если бы на такие концерты можно было сходить в России или Казахстане, но у нас? Потом все делаются серьёзными и с тревогой поглядывают на меня. Не свойственная нашему северному образу жизни стремительность происходящего слишком напрягает. Всего пару дней назад я перебивался с халтуры на халтуру, а теперь у меня в кармане лежит штука баксов, ещё одна ляжет туда через две недели и так шесть раз подряд.
– Кандидат Клименков, а какая у вас программа? – обращается ко мне Андрей.
– Побольше дешёвого популизма, обращений к чувствам и к чёрту логику, – поднимаю я бокал.
– Звучит неплохо. Теперь конкретнее.
Андрей с Мариной увлечённо начинают составлять тезисы. Я кладу руку на могучее Настино плечо и дружески хлопаю Сеню. Даже если не выгорит ровным счётом ничего, этот вечер я не забуду. Вечер классных людей. Начинает играть медляк. Я выдёргиваю Марину с её места и уволакиваю танцевать. Поёт Глызин. Вообще, заведение оказалось первым попавшимся в плохом смысле этого словосочетания и к романтике не располагает. На стене над фальш-камином висит картина с обедающим десятком грузинов. Они укоризненно смотрят на меня и восхищенно на Марину. Мужчинам предлагают шашлык с красным вином. Я делаю пол-оборота и впериваюсь взглядом в безвкусно оформленное меню, где благодаря жёлтому мелу явно выделяется «ШАШЛЫК ОТ 7,5 РУБЛЕЙ!». Женщин на окружающих меня картинах нет вообще. Зато чуть ниже носа есть Марина.
Марина мило краснеет в районе щёчек и крепко впивается пальчиками-коготками в мои плечи. Она полная противоположность Насте и похожа больше на Ирку, которую я всеми силами стараюсь забыть. Я начинаю задавать ей какие-то малозначимые организационные вопросы и снимаю напряжение. Чего не скажешь о моих штанах, где напряжение только растёт. Во время лёгкого па и незаметно отодвигаюсь от неё на пару сантиметров. Пытаюсь думать о больших серых американских грузовиках и вместо этого вдруг представляю себя на опрокинутом набок царском броневике в купленном в Стокгольме костюме. Кричу про равенство, справедливый раздел земли и ICO для госкорпораций. Внизу напряжённо застыл отряд латышских айтишников, а по улицам гоняют городовых.
Глызин переходит в Rockabye. Это не медляк, это песня для чилаута, но я не выпускаю Марину. Я ведь ничего о ней не знаю. Муж, ребёнок? Или подобная слабоизлечимая в нашем обществе болезнь? Господи, я кажется крепко наклюкался.
– Я тебе помогу, – вдруг слышу я в своём ухе.
Её глаза блестят, я ничего не понимаю.
– Помогу не для галочки, а по-настоящему. Я сделаю всё, чтобы в тебя поверили. Я ненавижу эту Арно, молодая выскочка, эскортница. Я вообще-то тайно состою в «Движении сопротивления».
Мои нейроны лениво и с бюрократическими паузами передают друг другу смысл слов. Ноги слегка слабеют и хрупкая Марина едва удерживает меня.
– А как мы провернём это незаметно для других?
– Увидишь. Я готовила уже несколько кампаний и знаю, что к чему. Ты, разумеется, не победишь, но шуму наделаешь знатно.
– А меня не снимут?
– Будем действовать аккуратно, а за считанные часы до подведения итогов выборов выпустим разоблачительный ролик и спровоцируем протест. О тебе как минимум узнают, погоди-ка, дай уточню, ах да – абсолютно все. Это лучше любого парламента.