Падение царей
Шрифт:
В последний миг Менадос увидел три силуэта — люди бросились с палубы в море.
— Огненный корабль! — закричал он. — Поворачивайте! Уходите!
Но пылающий корабль все плыл, и афинское судно не смогло убраться вовремя с его пути. Огненный корабль врезался в корпус поворачивающего судна и скользнул вдоль деревянной обшивки. Сила столкновения уронила мачту дарданского корабля, и она, пылая, упала на палубу афинского. Куски горящего паруса, подхваченные свежим ветром, попали на парус одного из микенских судов, и парус этот тоже загорелся.
— Дураки! — закричал Менадос, наблюдая, как два из его судов горят, как команды их бросаются в воду.
Остальные галеры уходили прочь.
«И на борту огненного корабля тоже были дураки, — подумал он. — Зачем таким вот образом жертвовать судном?»
Он круто повернулся. За ними, идя на полной скорости сквозь сгущающуюся тьму, через брешь между микенскими галерами и Мысом Приливов двигался «Ксантос». Ночь была ненастной и ветреной, и гребцы галеры с трудом боролись с северным ветром и сильным течением у мыса.
— «Ксантос»! — крикнул Менадос. — Разворачивайтесь, вы, идиоты! Быстро!
Его рулевой изо всех сил налег на рулевое весло, и Менадос добавил к его усилиям свои собственные, навалившись на весло всем телом.
К тому времени, как они повернули корабль, чтобы погнаться за огромным судном, совсем стемнело, и «Ксантос» ушел прочь от трех ярко горящих кораблей, скрывшись в темноте Геллеспонта.
«Ксантос» медленно двигался сквозь ночь, идя на восток по Симоису. Небо было ясным, светили звезды, но над рекой лежал легкий туман. Единственными звуками были тихий плеск весел и резкий крик осликов вдалеке. Стояла такая тишина, что Андромаха могла слышать шум в тростниках, когда маленькие птицы улетали от проходившего мимо огромного судна.
«Ксантос» вышел в темноте из проливов на опасно высокой скорости. Он был перегружен, так как на нем находилась еще и команда «Борея». Только такой опытный моряк, как Геликаон, мог отважиться на это, потому что он знал сильные течения и предательские скалы Мыса Приливов лучше любого другого.
Но, едва оказавшись в Троянской бухте, гребцы сбавили темп. Потом вокруг них в темноте обрисовались другие суда: троянские корабли, запертые в бухте. Андромаха ожидала, что зазвучат приветственные крики, когда мимо этих судов заскользил золотой корабль, но моряки в странном молчании выстроились у бортов и наблюдали, как «Ксантос» движется через пролив к северной реке Трои.
— Почему такая тишина? — спросила она Ониакуса, который стоял на палубе с мерным шестом, вглядываясь в туман впереди. — Мы ведь все еще далеко от Трои и вражеских лагерей.
Не отрывая взгляда от реки, моряк ответил:
— Ночью звуки разносятся по реке очень далеко. Лучше не рисковать.
— Они все выглядят такими мрачными.
Ониакус кивнул:
— Да. Похоже, многое здесь изменилось с тех пор, как мы отплыли.
Симоис был мелким и заболоченным, даже весной, и Геликаон вел «Ксантос» посередине реки. Андромаха мало что могла разглядеть в ночном тумане, и время тянулось очень медленно. В конце концов она почувствовала, как корабль замедляет ход и останавливается. Молчание вокруг было давящим и тяжелым.
— Дальше мы едва ли сможем пройти, — тихо сказал Ониакус. — Мы причалим здесь и разгрузим олово. Остается только надеяться, что враги нас не ждут.
Андромаху тряхнул страх. Запертый в мелкой узкой реке, «Ксантос» будет беззащитен, если его обнаружат микенские войска. Смог ли адмирал Менадос послать весть Агамемнону, сообщив о появлении корабля? Было ли у него на это время?
Гребцы втянули весла на палубу, и медленное течение реки слабо повлекло корабль в сторону. Андромаха напрягала зрение, чтобы сквозь туман рассмотреть хоть что-то на берегу.
Внезапно вспыхнул факел, чей-то голос негромко окликнул:
— Хо, на «Ксантосе»!
Из мрака появился темный силуэт человека в плаще с капюшоном. При свете единственного факела человек этот казался громадным.
Геликаон оставил рулевое весло и зашагал по проходу в центр палубы. С длинным кинжалом в руке он перепрыгнул через борт и легко приземлился на мягкую землю внизу.
Андромаха услышала знакомый голос:
— При нашей встрече не нужны кинжалы, Золотой.
Потом Гектор шагнул вперед и сжал Геликаона в медвежьих объятьях. Андромаха услышала, как Гектор спросил:
— С Андромахой все в порядке? — и шагнула к борту судна, где ее можно было увидеть.
Гектор посмотрел вверх, в свете факела Андромаха увидела, что лицо у него усталое и напряженное. Но при виде ее Гектор улыбнулся.
Члены экипажа спустили лестницу на берег реки, и Андромаха медленно сошла вниз. Она поколебалась, стоя перед мужем, душа ее была в смятении; потом шагнула в его объятья. Подняв глаза на Гектора, Андромаха спросила:
— Астианакс?
Он успокаивающе кивнул.
— С ним все хорошо.
Гектор и Андромаха разжали объятья, сделали шаг назад, и все трое посмотрели друг на друга. Андромаха не предвидела этого мгновения. Она ожидала, что вернется в Трою в сопровождении Геликаона, а Гектор в это время будет на войне, и провела бессонные ночи на борту судна, беспокоясь о том, как сохранить втайне свою незаконную любовь в городе, полном слухов и шпионов. А теперь ее будущее изменилось в мгновение ока. Снова увидев Гектора, чье лицо говорило о тяжкой ноше, которую он едва выдерживал, Андромаха почувствовала стыд за себя и за свои эгоистичные мысли.
Геликаон, казалось, был искренне рад снова увидеть старого друга.
— Счастлив видеть тебя, — сказал он. — Откуда ты знал, что мы тут появимся?
— Маяк на Мысе Приливов. Я отдал приказ, чтобы на нем зажгли огонь, когда появится «Ксантос». Мы давно ожидали твоего возвращения, Золотой. Мы знали, что ты прорвешься через флот Менадоса.
— Три храбрых человека отдали свои жизни, чтобы мы добрались до безопасного места, — сказал Геликаон. — Асий и два моряка с «Борея».
— Их звали Ликаон и Перифий, — сказала ему Андромаха.