Падение царей
Шрифт:
— Где Ахилл? — спросил он, задыхаясь. — Тебе полагается присматривать за ним!
Тибио пожал плечами.
— Ахилл сам может о себе позаботиться.
Дневной свет быстро рассеял туман, и теперь Одиссей мог видеть сражающихся и умирающих вокруг воинов. Три троянца одновременно набросились на него, и он громко выругался, нырнув под мелькнувший клинок и вспоров одному из них шею. Потом, пригнувшись, напал на двух других воинов, как бык. Одного из них Одиссей ударил в живот раненым плечом и крякнул от боли. Другой упал назад, споткнувшись о труп, и был выпотрошен мечом.
Одиссей увидел, что над ним стоит Ахилл, с его мечей капает кровь.
— Возвращайся обратно, итакиец! — прокричал фессалийский царь, перекрыв шум битвы. — Или эта рана тебя убьет. Только кинжал не дает тебе истечь кровью.
Одиссей посмотрел вниз и увидел, что из его бедра торчит рукоять кинжала. Нога была мокрой от крови. В пылу битвы он даже не заметил раны.
— И надень доспехи, — приказал Ахилл.
Качнувшись в сторону — меч мелькнул мимо его груди — он сразил атакующего ударом по шее.
— Ты ведь без доспехов, Ахилл! — закричал в ответ Одиссей.
Ахилл только ухмыльнулся и снова ринулся в битву.
Одиссей выругался, почувствовав, как от потери крови у него кружится голова. Шагнув вперед, он понял, что у него подгибаются колени. Чьи-то руки подхватили его и помогли выпрямиться, потом под его рукой очутилось могучее плечо. Звуки битвы сделались глуше, когда его потащили прочь от поля боя; он все еще ругался.
…Он снова был на борту «Пенелопы», волосы его трепал ветер, грудь наполнял свежий морской воздух. Огромная стая чаек летела над кораблем, затеняя крыльями небо. Их шумные крики оглушали. «Глупые птицы, эти чайки», — сказал он себе. Потом увидел, что у птиц женские лица, перекошенные от ненависти и злобы. И подумал, что это гарпии пришли, чтобы разорвать его на куски…
Острая боль от вонзившихся в ногу зубов привела его в чувство, и Одиссей понял, что лежит на грязной земле далеко от поля боя. Один из его моряков, могучий боец Леукон, зашивал рану на его бедре, толстые пальцы моряка неуклюже орудовали иглой и пропитанной кровью нитью. Три дня назад Леукон сломал ногу и не мог сражаться. Теперь он неуклюже сидел, и было видно, какую мучительную боль доставляет ему сломанная кость.
Одиссей сел.
— Дайте мне вина, кто-нибудь! — приказал он, и ему протянули кубок.
Он осушил его, попросил второй и нетерпеливо наблюдал, как Леукон завязывает стежки. Кровь больше не текла, и Одиссей почувствовал, что вино его оживило.
— Обратно в битву, Леукон, — сказал он.
— Да, мой царь, — ответил огромный воин и попытался подняться.
— Да не ты, дурак! Я!
Одиссей начал было вставать, но чья-то рука удержала его за плечо, и холодный голос сказал:
— На сегодня твоя битва окончена, Одиссей.
Он посмотрел вверх и увидел Агамемнона. С огромным трудом Одиссей все-таки встал, пытаясь не обращать внимания на резкую боль в плече и на боль натягивающих кожу стежков на бедре.
Микенский царь был прав. Одиссей чувствовал себя слабым, как котенок, и ему потребовалась вся сила воли, чтобы удержаться на ногах.
Они посмотрели на поле боя с возвышенности перед главным земляным укреплением. Утреннее солнце выжгло туман, и Одиссей мог ясно разглядеть равнину впереди. Там кипела рукопашная, пешие воины обоих сторон отчаянно сражались, ни одна из сторон не уступала другой. Вся конница Агамемнона развернулась слева и ударила в правый фланг врага, заставив Гектора привести туда всю Троянскую конницу. Одиссей видел, что троянцы здесь одерживают верх, заставляя всадников Агамемнона отступать к реке. «Радуйся своим успехам, пока можешь, Гектор, друг мой», — подумал он.
Посреди моря сражающихся Одиссей разглядел группу одетых в черное воинов, вонзающихся, как наконечник стрелы, в троянскую пехоту.
— Ахилл и его мирмидонцы дерутся без доспехов, — сказал он сердито.
Всю долгую ночь, пока составлялся план атаки, западные цари соглашались, что как только поднимется тревога, лучшие отряды вернутся и наденут доспехи. Ахилл, в пылу боевого безумия, отмел эту договоренность и продолжал сражаться.
— Он ни за что не выживет! И его люди не покинут его. Он обрекает всех их на гибель!
— Это будет обидно, — ровным голосом проговорил Агамемнон.
Одиссей посмотрел на него, и в груди царя Итаки полыхнула ярость.
— Тебе наплевать на всех, микенец? — зло спросил он. — Ахилл сражается на твоей войне!
Агамемнон повернулся и посмотрел на Одиссея; темные глаза микенца были холодными и пустыми, как зимнее небо.
— Ахилл сражается ради славы Ахилла, — сказал он, и Одиссей знал, что это правда.
Солнце медленно вставало, а битва продолжала кипеть.
Одиссей видел, что западных воинов постепенно теснят назад, и Ахиллу с его отрядом грозит опасность быть окруженными. Взглянув на солнце, теперь поднявшееся над горизонтом, Одиссей начал тревожно наблюдать за местностью к югу, вдоль речной долины. В конце концов он увидел далекие точки: к ним во весь опор скакали конники. Передовой всадник обогнул поле боя, галопом поднялся наверх и спрыгнул с лошади перед Агамемноном.
— Они идут, господин! — выдохнул он.
— Давно пора, — удовлетворенно сказал Царь Битв.
Солнечный свет заблестел на наконечниках копий сотен марширующих людей, на флангах которых ехала конница — новая армия приближалась к Трое. Одиссей снова посмотрел на битву впереди. Троянцы, находившееся в низине, пока не видели новой угрозы.
Конница приближающейся армии пустилась галопом, нацелив копья, направляясь прямо в незащищенный фланг троянской пехоты. Осознав теперь, что им угрожает, утомленные боем троянцы отчаянно попытались перестроиться, чтобы повернуться к атакующим лицом, но, когда всадники в доспехах врезались в них, последствия были ошеломляющими. Десятки людей пали под копытами лошадей.
Гектор действовал быстро. Его фригийские лучники, находившиеся на дальнем конце поля битвы, начали раз за разом выпускать стрелы в приближающихся пеших воинов. Стрелы отскакивали от щитов и конических шлемов, но некоторые воины рухнули, а другие споткнулись о них.
Троянская конница оказалась далеко, на другом конце поля, но по приказу Гектора половина его всадников отделилась и галопом помчалась, чтобы встретить нового врага.
Сам Гектор ударил пятками в бока своего огромного боевого коня и ринулся на вражескую конницу. Когда он приблизился, несколько всадников устремились к нему. Его меч смел первого всадника с коня; второй верховой упал, когда меч Гектора, которым тот орудовал с испепеляющим гневом, раскроил череп врага. Потом в грудь жеребца Ареса воткнулось копье, и он рухнул, сбросив Гектора на землю.