Падение дьявольского эдема, или Последний вздох перед погружением в преисподнюю

Примечание:

1) Данная книга не преследует цели оскорбления чьих-либо чувств или пропаганды социально неприемлемого поведения и является полностью художественным вымыслом;

2) Данная книга является целостным произведением и содержит материал ранее не представленный в конкурсной работе при первой публикации.

Глубочайшая

пропасть, обращенная наклонёнными сиденьями к небу и устремляющаяся в глубочайшую бездну, охватить которую не позволяет возможность никакого вычислителя дальности, уж не говоря, о простом органе зрения. Стены, потолок и пол, состоящие из чистого света, слушатели, сидящие на каждом из зависших в воздухе кресел, одетые в полупрозрачные мантии, полностью скрывающие их тела и лица, покорно слушают, раздающий на всё пространство, громогласный голос, непрерывно вещающий и не знающий ни на единое мгновение остановки. Беспредельная ширина рядов, также на дает ни единого шанса понять истинное количество присутствующих слушателей.

Один из слушателей, не отличающийся ничем от остальных, и также пристально и внимательно слушающий голос, почувствовал на себе внимание бесформенного вещателя:

«я слушаю»

«тебе необходимо обнаружить и доставить передатчик»

«я еще не окончательно пришел в себя после прошлого задания, но я готов. Сколько у меня времени?»

«времени?»

«я ощущаю тепло твоей улыбки»

Свет меркнет…и весь…неописуемого размера, лекционный зал исчезает в глубокой тьме…

Ощущение одиночества постепенно начинает охватывать сознание…

Но оно тоже медленно растворяется вместе со всеми ощущениями собственной телесности и границ мысленного ощущения собственного существования…в абсолютной тьме…

Пустой…

Холодной тьме…

Бездонной тьме…

Тишина…

И полное отсутствие…

Бесконечное спокойствие…

И абсолютное…

Молчание…

И вот…

Тихий стук сердца…

Ощущение его…тихого биения…

Ощущение легкого весеннего ветра…

И вновь это ощущение одиночества…

Глубокого одиночества…

С полным отсутствием всего того…

Что так дорого и было близко…

Словно потеря всех кого так нравилось чувствовать рядом…

И чьи чувства…

Так были близки…

Глубокий медленный вдох…

Спокойный и плавный выдох…

Ощущение натянутой тетивы под пальцами правой руки…

Зажатая указательным и средним пальцем стрела с нежным оперением…

Плотная и гладкая ручка лука в левой руке…

Еще один спокойный медленный вдох…

Такой же выдох…

Медленно открываются глаза…

«Гея, выпускай»

На расстоянии двадцати пяти метров, под стеной с круговыми полосами мишени, в покрытой зеленой травой земле, открывается небольшое отверстие, из которого робко начинают вылетать фиолетовые махаоны, ласково обдуваемые весенним ветром, они начинают порхать, взлетая всё выше и выше, и красная стрела с алмазными наконечником, оперенная черным пером ворона, выпущенная мгновение назад, уже летит.

Медленный вдох и вновь спокойный выдох, цель поражена… фиолетовый махаон намертво прибит стрелой к стене с мишенью, в правом углу центрального пятна.

Женщина медленно опускает глаза и грустно улыбается на долю секунды, после чего вешает лук на стойку и заходит из весеннего цветущего сада в дом. Пройдя пристройку к дому с прозрачными стеклянным стенами, она проходит в глубь дома и попадает в комнату, небогатое убранство которой позволяет понять, что это рабочий кабинет. Три больших рабочих стола, два из которых стоят друг напротив друга, а третий, находящийся между ними, приближен к панорамному окну. Напротив него находится большой обтянутый кожей диван, за каждым из столов стоят большие черные кожаные кресла. Она садиться за центральный стол и смотрит на, удивительно тонкой работы, переливающуюся перламутром и украшенную изумрудами тиару. Два заостренных и вытянутых камня на которой, наполненные переливающейся золотой и рубиново-красной жидкостью, похожи на маленькие рога. Она нежно гладит один из них пальцем, и снова на её лице на секунду появляется грустная улыбка. Раздается стук в дверь.

– Войдите

Открывается дверь, и на пороге появляется юноша.

– Позвольте обратиться?

Женщина внимательно и медленно смотрит на юношу, её взгляд скользит от головы до самых ног, и также медленно возвращается обратно, после чего она, смотря в глаза одобрительно кивает.

– Госпожа повелительница царства мертвых Персефона, меня направили на место прошлого ассистента, могу ли я пройти?

После небольшой паузы, уголок рта у женщины медленно поднимается и на её лице появляется легкая ухмылка, с теплотой в глазах она не сводит взгляд с глаз юноши:

– Хорошо, только называй меня Персик. Знаешь твоя субтильность так тебе идет, присаживайся по левую сторону, вот за этот стол.

– Спасибо…

После чего юноша запинается и буквально через силу собственного смущения и с небольшой застенчивостью в глазах тихо произносит:

– Персик.

Персефона расплывается в улыбке и опирает голову на согнутую руку, провожая взглядом юношу до стола.

– Ну что, а как тебя зовут или будешь сегодня неизвестным до конца дня?

– Простите, я забыл представиться, моё имя Агамемнон, сын Аэропы.

– Твое имя приятно звучит, правда длинноватое немножко, тебе его придумали родители?

– Нет мама меня воспитывала одна и у неё не было желания придумывать имя самостоятельно, она выбрала его из списка имен, предложенных Зевсом.

– Как ты считаешь, тебе подходит это имя?

– Ой… не знаю, что сказать, я как-то к нему привык и понимаю, что вполне оно себе такое длинное и особо его не сократишь, так что я пойму, если ко мне обращаться, не употребляя его.

– Агамемнон, ты не ответил на вопрос», – улыбнувшись, сказала Персефона.