Падение Левиафана
Шрифт:
Был и еще кто-то. Человек с сухими руслами рек в голове. Еще один человек, которого изменили. Джеймс Холден, враг, который поделился своим врагом, еще до того, как Уинстон Дуарте сломался, а сломавшись, стал.
С бесконечным усилием и осторожностью он втягивал невыносимую необъятность и сложность своего осознания внутрь, внутрь и внутрь, сжимая себя в то, чем он был. Голубой цвет превратился в цвет, который он знал как человек. Ощущение бури, бушующей по ту сторону, насилия и угрозы, исчезло. Он почувствовал теплое, пахнущее железом мясо своей руки, которая ничего не держала. Он открыл глаза, повернулся к пульту управления и открыл
"Келли", - сказал он. "Не могла бы ты принести мне свежий чайник?"
Пауза была меньше, чем можно было ожидать при данных обстоятельствах. "Да, сэр", - сказала Келли.
"Спасибо". Дуарте отключил связь.
В его кабинете стояла медицинская кровать с матрасом из пенополиуретана для предотвращения пролежней, но он сидел за своим столом, как будто и не покидал его. Он оглядел свое тело, отмечая его слабость. Тонкость мышц. Он встал, сцепил руки за спиной и подошел к окну, чтобы посмотреть, сможет ли он. Он смог.
Снаружи шел мелкий, звонкий дождь. На дорожках были лужи, а трава была яркой и чистой. Он потянулся к Терезе и нашел ее. Ее не было поблизости, но она не была в беде. Это было похоже на то, как она снова блуждает по дикой природе, только без искусственного объектива камер. Его любовь и снисходительность к ней были огромными. Океанической. Но это не было настойчивостью. Самым верным выражением его любви была его работа, и поэтому он обратился к ней, как будто это был любой другой день.
Дуарте достал резюме, как делал это в начале каждого утра. Обычно оно занимало страницу. Этот был на целый том. Отсортировав по категориям, он выбрал тему, посвященную состоянию движения через кольцевое пространство.
В его отсутствие дела шли, мягко говоря, неважно. Научные отчеты о потере станции Медина и "Тайфуна". Военные анализы осады Лаконии, потери строительных платформ. Сводки разведки о растущей оппозиции в широко разбросанных системах человечества и о попытках адмирала Трехо удержать мечту империи вместе без него.
Вскоре после смерти матери Тереза решила приготовить ему завтрак. Она была так молода, так неспособна, что у нее ничего не получилось. Он вспомнил корочку хлеба, намазанную джемом, и кусочек нерастопленного масла, лежащий на ней. Сочетание амбиций, привязанности и пафоса было по-своему прекрасным. Это было такое воспоминание, которое сохранилось потому, что любовь и смущение так идеально сочетались друг с другом. Здесь было то же самое.
Теперь он ясно осознавал пространство кольца. Он мог слышать его отголоски в ткани реальности, как будто прижимал ухо к палубе корабля, чтобы узнать состояние его привода. Ярость врага была для него сейчас так же очевидна, как если бы он мог слышать его голоса. Крики, разрывающие то, что не было воздухом, в том, что не было временем.
"Адмирал Трехо", - сказал он, и Антон вздрогнул.
Шла пятая неделя комбинированного пресс-тура Трехо и покорения системы Сол. Он сидел в своей каюте, измотанный после долгого дня, проведенного за рукопожатиями и речами с местными лидерами и чиновниками. Он был видимым лицом почти свергнутой империи, следя за тем, чтобы никто не узнал, как близко он подошел к тому, чтобы потерять все. После тяжелых недель, проведенных в Лаконии, это было утомительно. Ему не хотелось ничего, кроме крепкого напитка и восьми часов в своей постели. Или двадцати. Вместо этого он разговаривал по видеосвязи с Генеральным секретарем Дюше и его марсианским коллегой, оба они находились на Луне и достаточно близко, чтобы световая задержка не мешала. Политики лгали сквозь улыбки. Трехо угрожал.
"Конечно, мы понимаем необходимость скорейшего запуска орбитальных верфей. Восстановление нашей общей обороны имеет решающее значение", - сказал Дюше. "Но учитывая беззаконие, которое последовало за недавним нападением на Лаконию, наша первая забота - это безопасность объектов. У нас должны быть гарантии, что ваши корабли смогут защитить эти ценные активы. Мы не хотим просто нарисовать на себе мишень, в которую будут целиться подпольщики".
Из вас только что выбили все дерьмо, взорвали ваши заводы, вы потеряли два самых мощных линкора и пытаетесь удержать империю. У вас достаточно кораблей, чтобы заставить нас работать на вас?
"Мы потерпели неудачу, это правда", - проворчал Трехо, как он иногда делал, когда злился. "Но нет причин для беспокойства. У нас более чем достаточно эсминцев класса "Пульсар", чтобы обеспечить полную безопасность системы Сол".
Я только что отвоевал у вас две дюжины таких кораблей, и у меня есть еще хренова тонна таких кораблей, которые я могу вызвать, если понадобится, так что, блядь, делайте то, что я вам говорю.
"Прекрасно это слышать", - сказал марсианский премьер-министр. "Пожалуйста, передайте высокому консулу, что мы приложим все усилия, чтобы выполнить его производственный график".
Пожалуйста, не надо ковровых бомбардировок наших городов.
"Я передам ему", - ответил Трехо. "Верховный консул ценит вашу поддержку и преданность".
Дуарте - слюнявый болван, но если вы дадите мне корабли, чтобы удержать империю, мне не придется стеклить ваши чертовы планеты, и, возможно, мы все выиграем.
Трехо отключил связь и откинулся в кресле. Бутылка виски в шкафу мягко звала его. Свежезастеленная постель звала куда громче. У него не было времени ни на то, ни на другое. Подполье все еще буйствовало в тринадцати сотнях систем и даже больше. И это была только его человеческая проблема. После этого оставалось разобраться с вратами, и то, что в них находилось, продолжало отключать разум в целых системах по очереди, выискивая способы истребления человечества.
Никакого покоя для злых. Нет покоя для добрых.
"Соедините меня с представителем Ассоциации Миров, система Сол. Я не помню ее имени", - сказал он. Никто не слышал его, кроме корабля.
На его экране вспыхнуло "СВЯЗЬ". Время для новых улыбок лжи. Больше завуалированных угроз. Больше - и он использовал это слово как эпитет - дипломатии. "Адмирал Трехо", - произнес голос у него за спиной. Голос был знакомым, но настолько неожиданным, что его сознание пошатнулось, пытаясь определить его. У него возникла короткая иррациональная мысль, что его атташе все это время прятался в его комнате и только сейчас решил показать себя.
"Антон", - произнес голос, более низкий и интимный, как у друга. Трехо повернулся в кресле лицом к комнате. Уинстон Дуарте стоял у изножья кровати, заложив руки за спину. Он был одет в свободную повседневную рубашку и черные брюки. Обуви на нем не было. Его волосы были взъерошены, как будто он только недавно проснулся. Он выглядел так, будто действительно был там.
"Тревога", - сказал Трехо. "Эта комната. Полная проверка".
Дуарте выглядел страдающим. "Антон", - повторил он.
За миллисекунды корабль прочесал каждый сантиметр его каюты в поисках кого-либо или чего-либо, что не должно было там находиться. Экран сообщил ему, что в комнате нет ни подслушивающих устройств, ни опасных химикатов, ни несанкционированных технологий. Кроме того, он был единственным человеком в ней. Корабль спросил, хочет ли он, чтобы ему ответили вооруженные сотрудники службы безопасности.