Падение с небес

Смит Уилбур

Марк поднял голову.

– Снег идет уже целый час, – проговорил он.

– Все читаешь, читаешь… зачем тебе все это надо? – гнул свое Фергюс Макдональд; его оказалось не так-то легко сбить с мысли. – Что тебе это дает?

– Не люблю снег, – сказал Марк. – Мы не рассчитывали, что начнется снегопад.

Снег значительно усложнял стоящую перед ними задачу. Он накроет мягкой белой мантией всю землю. Кто бы ни попытался выползти из траншеи на нейтральную землю, он оставит после себя след, который с рассветом выдаст его внимательному врагу.

Фергюс

зажег спичку. Прикурив две дешевые сигареты, одну передал Марку. Закутанные в одеяла, они сидели рядышком, прижавшись друг к другу.

– Послушай, Марк, ты ведь можешь отменить охоту. Пошли их подальше, и все. Ты ведь доброволец, слышь, парень.

Минуту они курили молча.

– Этот фриц очень опасен, – ответил наконец Марк.

– Если снег не закончится, он и сам завтра не вылезет. Будет лежать себе и плевать в потолок.

Марк задумчиво покачал головой:

– Если он настолько хорош, обязательно выйдет.

– Да, – кивнул Фергюс. – Такой он и есть. Вспомни выстрел вчера вечером… весь день пролежать на холоде, потом с пятисот ярдов словно в упор, да еще почти в темноте… – Фергюс прервал себя, потом быстро продолжил: – Но ведь и ты парень не промах. Ты у нас лучший.

Марк ничего не сказал, только аккуратно сбил пальцем с сигареты горящий кончик.

– Ну что, идешь? – спросил Фергюс.

– Да.

– Тогда поспи хоть немного. День у тебя будет долгий.

Марк задул огарок свечи, лег на спину и натянул одеяло на голову.

– Вот-вот, тебе надо хорошенько выспаться, – повторил Фергюс. – Когда надо будет, я разбужу.

Он с трудом подавил желание отечески потрепать товарища по худенькому плечу под одеялом.

Молодой капитан что-то тихо сказал стоящему на стрелковой ступеньке окопа часовому.

– Туда, сэр, – шепотом ответил ему тот и подбородком указал вдоль затемненной траншеи.

Ступая по доскам, капитан пошел дальше; закутанный в шинель, он сейчас походил на медведя. Ростом на целую голову выше, Шон двинулся следом. За поворотом они увидели сквозь мягкую пелену падающего снега вырытую в стенке траншеи небольшую землянку, а в ней – тускло светящую красным жаровенку. Вокруг нее на корточках, словно собравшиеся на шабаш ведьмы, сидели темные фигуры.

– Сержант Макдональд!

Одна из фигур поднялась и выступила вперед.

– Я, – послышался ответ, в тоне которого чувствовалась самоуверенность, если не дерзость.

– Андерс с вами?

– Куда он денется, – ответил Макдональд.

Еще одна из окружающих жаровню фигур встала и сделала шаг вперед. Андерс, будучи повыше ростом, двигался с грацией, как спортсмен или танцор.

– Ну как, Андерс, готовы? – спросил капитан тихим окопным полушепотом.

За молодого товарища ответил Макдональд:

– Парень в отличной форме, сэр.

Он проговорил это властным голосом – ни дать ни взять импресарио боксера-профессионала. Сразу ясно, что парень – его собственность и своего высокого мастерства самостоятельно он никогда бы не достиг.

Как раз в этот момент высоко в небе, словно белый огонь, приглушенный падающим снегом, вспыхнула яркая осветительная ракета.

В людях Шон разбирался не хуже, чем в лошадях. В любой толпе мог четко определить человека с гнильцой или, напротив, человека доброго и великодушного. Эту способность он приобрел с жизненным опытом, подкрепленным глубокой природной проницательностью.

В свете ракеты взгляд его быстро пробежал по лицу сержанта, который оказался старше своего протеже. Костлявое, худосочное лицо обитателя трущоб, близко поставленные глазки, тоненькие губы с опущенными уголками. Словом, ничего примечательного. Шон перевел взгляд на его товарища.

Светло-карие, широко поставленные, ясные глаза поэта или человека, который всю жизнь прожил в открытых до самого горизонта просторах земли. Веки широко распахнуты и не закрывают радужной оболочки, так что виден чистый белок вокруг роговицы, свободно плавающей, словно полная луна. Шон встречал такие глаза всего несколько раз в жизни, и впечатление от столь прямого, искреннего и пронизывающего взгляда оказывалось почти гипнотическим: казалось, такой взгляд проникает Шону в самую душу.

За первым впечатлением, когда они обменялись взглядами, последовали другие. Прежде всего Шона поразила чрезвычайная молодость этого человека. Где-то между семнадцатью и двадцатью… скорее, все-таки семнадцать – так показалось Шону. Потом он сразу отметил изящное сложение этого мальчика. Несмотря на ясную безмятежность взгляда, он был подтянут и собран, как сжатая пружина, в любую минуту готовая распрямиться. За последние четыре года Шон часто встречал такое. Особый дар этого мальчика обнаружился сразу, и его безжалостно эксплуатировали все – и Кейтнес, командир Третьего батальона, и похожий на хорька Макдональд, и Чарльз, и Дики, а теперь вот и он, сам Шон. Использовали его немилосердно, то и дело посылая за линию фронта.

Парень держал в руке дымящуюся кружку с горячим кофе; из рукава шинели торчало худенькое запястье, усеянное красными точками укусов злющих вшей. Шейка мальчика, тоненькая и длинная, каким-то странным образом все же удерживала голову; щеки выглядели ввалившимися, глаза глубоко запали.

– Это генерал Кортни, – сказал капитан.

Когда свет ракеты померк, Шон вдруг увидел, как осветились глаза юноши новым светом, и услышал, что от страха и восхищения у парня перехватило дыхание.

– Ну здравствуй, Андерс. Я много о тебе слышал.

– А я о вас много слышал, сэр.

Откровенно восторженный тон мальчика не понравился Шону. Небось наслушался всех этих историй, с досадой подумал он. В полку все гордились им, и каждому новобранцу рассказывали про Шона героические байки. И с этим ничего поделать было нельзя.

– Большая честь познакомиться с вами, сэр, – добавил мальчик.

Он проговорил это запинаясь, даже слегка заикаясь – еще один признак, говорящий о серьезном напряжении, – однако слова его прозвучали искренне.