Падение с яблони
Шрифт:
В ответ она брызнула ядом:
– Ты всем такое говоришь?
– Нет, – отвечал я мертвым голосом, – брюнеткам я говорю другое.
– Интересно, что же?
– Тебе, чтобы узнать, как минимум придется перекрасить волосы.
Корабли мои пошли ко дну. Но я вовремя ухватился за спасательный круг – за равнодушие. И теперь уже на все было плевать. Я решил больше не разговаривать. И даже был готов нагрубить.
Галя потихоньку исчезала. На ее месте появлялся лес. Все-таки мы были в лесу.
С минуту она молчала. О чем-то
– А ты с Мишкой переписываешься?
– Иногда, – ответил я лениво. И механически добавил: – А что?
– Да так… А в прошлом году ты ему писал письмо, большое такое?..
Я вмиг почуял все недоброе, что только мог нести в себе поставленный вопрос. Об этом письме я спросил у Мишки в первый же день. Он сказал, что ничего не получал. И я даже успокоился, сочтя свою брехню навсегда утерянной.
– А он тебе что, давал его читать?
– Да он и сам его не читал!
Я вскинул бровь и вопросительно посмотрел на нее. И она пояснила:
– Со мной в классе учится одна девчонка, его однофамилица. У них даже инициалы одинаковые. Так что сам понимаешь…
– А я что, не написал адрес?
– Да нет, адрес был… Но почтальон почему-то принес ей.
– Скотина ваш почтальон! А эта девочка ваша тоже хороша. Ну и что дальше? Она принесла мое письмо в школу, вы устроили коллективное чтение…
– Нет, я, конечно, понимаю, что читать чужие письма нехорошо. Но письмо уж больно было интересное.
– Очень рад, что доставил вам удовольствие.
– Ой, и правда, мы его зачитали до дыр! Ты хорошо так пишешь. Ты, наверно, будешь писателем?
– Нет, художником.
– Так ты еще и рисуешь?
– Да, но только голых баб.
– Боже, сколько достоинств! И, конечно же, с натуры?
– И с натуры. Но очень редко.
– А что ж такое? Не хотят раздеваться?
– Не интересно раздевать. Мало красивых. Перевелась красота. Все больше попадаются страшилки.
И я выразительно взглянул на Галю. И у нее отпала охота состязаться в остроумии.
Минуту мы молчали. Было противно. Такое чувство, что тебя застали в тот момент, когда ты переодеваешь трусы.
Ей, видно, тоже сделалось неуютно. Она мялась с явным желанием завязать разговор. А я закрыл глаза и потянулся. В животе при этом громко заурчало. Уж кому действительно было плевать на все переживания и половые неувязки, так это моему желудку. Урчание повторилось и сделалось озлобленным.
А Галя заговорила:
– Это правда, что ты такой развратный?
Я без особого удовольствия ответил:
– Да, правда. Только еще не весь развратился, остались кое-какие внутренности. Сейчас вот подошла очередь желудка. Слышишь?
– Нет, я серьезно!
– И я серьезно. Разве можно серьезней ответить на такой идиотский вопрос! – отрубил я резко в надежде, что она обидится и перестанет приставать или вообще уйдет.
Но она оставалась под наркозом своего любопытства.
– Ты не так меня понял… Вернее, я не так выразилась. Я хотела сказать… Хотела спросить, это все правда, что ты там писал?
– Я много чего писал. Единственное, чего не писал, так это неправды. Что ты имеешь в виду?
– Ну… Ты был где-то в пионерском лагере… И там занимался развратом с пионервожатыми…
– Галя, какой это разврат – с пионервожатыми? Вот если бы с пионерами, был бы разврат. О чем ты говоришь!
Она почему-то смутилась и примолкла. У меня поднялось настроение. Вспомнил, что после всех порнографических сцен в том письме я поместил еще пошлейший анекдот с такими выражениями, от которых у скромной девочки должен был случиться обморок. Но вот она сидит, живая недотрога, до дыр зачитавшая письмо, и продолжает что-то выспрашивать! И мне тоже стало любопытно.
– Знаешь, Галя, – сказал я, задумчиво глядя в облака, – я ведь не такой, каким ты вообразила меня после того дурацкого письма. Я от Мишки ничем не отличаюсь. Но среда формирует человека! У нас совсем другая атмосфера. Таганрог не Молчаново. Таганрог – город барыг и проституток. Наши девочки уже с восьмого класса ведут половую жизнь. И неужели ты думаешь, мальчики будут от них отставать! Наш брат всегда впереди, а уж тут – тем более! Конечно, не все одинаковы. Но в основном народ испорчен. Это вы здесь, в своем райском лесном уголке живете и не представляете, что такое власть денег! Как выжить там, где все продается и покупается!
И девственность ваша тоже. Я знаю таких мамочек, которые за деньги предлагают своих дочек! У нас каждый день кого-то убивают и насилуют. Недавно одному моему знакомому по кличке Череп дали «вышку». Знаешь за что?.. Сидели на хате, бухали. Потом что-то не поделили. Устроили разборки. Пошли в скверик и одного убили. Стали его жечь на костре, чтобы замести следы. Но пошел дождь. Тогда они порубили его на куски и тут же бросили. Потому что опять принялись бухать. Утром одного взяли в канаве, рядом с кусками трупа. Черепа повязали дома, тоже спящего, в грязи и в крови…
Да что там говорить! Мастера в училище избивают учащихся. А те не могут даже пожаловаться – бесполезно! Такая система. Нам ничего не остается, как пить и гулять. Быстрей схватить удовольствие – и в тюрьму. Жизнь везде пропащая, Галя! Это здесь вам ничего не видно… Наверно, поэтому меня так и тянет в лес. Подышу немного здоровым воздухом… Может, это даст силы. Может, на год больше протяну.
Заметив, что Галя перестала дышать, я загнул еще пару жутких историй, какие у нас обычно в ходу, – с насилием, кровью и расчленением. Добавил немного своих красок, усилил эффектом присутствия. Сама обстановка вдохновляла меня – лес, уединение, тишина. Не хватало только темноты и зловещего крика совы. И я бы тогда заговорил о вампирах.