Падение титана, или Октябрьский конь

Маккалоу Колин

Беда в том, что Рим не является прочным единым целым, а без Цезаря и вовсе развалится. Очевидно, единственный способ предотвратить распад того, что достигнуто с таким трудом, — это дать центру вселенной систему критериев и силовую структуру, способную помешать кому-то другому поступить с Римом так, как поступил с ним он. Сулла пытался ввести новую конституцию, но она просуществовала только пятнадцать лет, ибо не была новой на деле. Попытка реставрировать прошлое ни к чему не привела.

Задача, стоящая перед Цезарем, куда как сложнее. Сейчас Республика обустроена значительно лучше, чем прежде, перед его первым диктаторством. Законы приняты, они действуют, и это хорошие законы, даже если

кое-кто из первого класса так не считает. Бизнес настолько оправился, что больше никто не поднимает вопроса о всеобщем списании долгов. Его решение финансовых споров угодило и кредиторам, и должникам, обе стороны приняли его с восторгом. Суды впервые за десятилетия функционируют нормально, состав присяжных уже не вопрос, защищать привилегии стало труднее. Собрания наконец поняли свою роль в правительстве Рима, и сенат уже не так подвержен влиянию какой-нибудь небольшой группы лиц. Таких, как, например, boni.

Суть проблемы не в групповщине, а в действиях Цезаря. Все, что им сделано, он делал сам, своей властью, как автократ. И появились люди, считающие, что это и им по плечу. Сохраняя за собой диктаторский пост столь долго, Цезарь создал другой климат, и он отлично понимал это. Другого решения, кроме пожизненного диктаторства, не находилось. Он надеялся, что к его смерти Рим уже научится шагать вперед, а не пятиться назад. Но вперед к чему? Этого он не знал. Он только мог показать римлянам преимущества своих перемен и верить, что те, кто последует за ним, ясно это увидят и сохранят их.

Но это не решало проблему его пятилетнего отсутствия. Сначала он думал, что лучший выход — взять с собой Марка Антония. Не злоупотреблять властью тот просто не мог. Но он еще и мутил воду в легионах, хотел получить контроль над армией, чтобы самому стать Первым человеком в Риме, а то и диктатором. Поэтому взять Антония с собой значило ежеминутно ожидать массовых мятежей, как только возникнут какие-то трудности. Поход к парфянам в этом случае мог повторить поход Лукулла и Клодия в восточную Анатолию. Нет, Антония надо оставить, а значит, придется сделать его консулом, а потом дать ему должность проконсула, командующего своей собственной армией вдалеке от Италии, чтобы он меньше думал о ней.

Но как контролировать Антония-консула? Во-первых, сохранив за собой диктаторство и оставив надежного заместителя, чтобы тот мог держать в узде как Италию, так и Рим. Марк Антоний, естественно, таким заместителем никогда больше не станет. Лепид справился бы, но Лепид жаждет получить губернаторский пост. Значит, замещать Цезаря будет Кальвин. Во-вторых, следует проследить, чтобы Антоний стал младшим консулом. Старшим консулом до отъезда побудет сам Цезарь. А после передаст старшее консульство человеку, которому Антоний не нравится. Человеку, который с большим удовольствием будет держать Антония в рамках, пока тот не поедет проконсулом в Македонию. На эту работу годился только один кандидат — Публий Корнелий Долабелла.

Ни в Италии, ни в Италийской Галлии не останется опытных легионов. Профессиональные легионы, не взятые на войну, пойдут в провинции, а в доальпийских пределах военное присутствие ограничится рекрутами, нуждающимися в длительном обучении. Секст Помпей, находясь в Испании, проводит время в спорах с римским ритором Карринатом и вовсе не собирается тому уступать. Будучи в одиночестве, он не представляет большой угрозы, но тем не менее в обеих Испаниях следует обеспечить сильное губернаторство, как и во всех Галлиях. То есть направить туда людей, которым Цезарь может доверять и которым не нравится Марк Антоний.

Время летело так быстро, что Цезарь прибыл на место, не успев все обдумать. Ибо надо было решить еще

один вопрос, настоятельный, безотлагательный, определяющий то, что следует написать в завещании. Вот почему он не поехал прямиком в Рим, а остановился в двадцати милях от городских стен. Ему требовалось уединиться, чтобы основательно поломать голову в тишине.

У Цезарей всегда были поместья в Лации, но это он купил у Фульвии, когда та стала продавать имущество, чтобы оплатить долги своего третьего мужа. Она наследовала эту виллу от Публия Клодия. Архитектурное чудо, оставшееся незавершенным, потому что его убили, когда он возвращался со стройки. Фульвия с той поры возненавидела эту виллу и отказалась ее достраивать. Но Цезарь, ее новый хозяин, закончил строительство. Вилла располагалась в окрестностях горы Альбан, невдалеке от Ланувия и от Аппиевой дороги. Она стояла на крутом склоне, и с ее лоджии открывался захватывающий вид на Латинскую равнину и туманные дали Тусканского моря. Отсюда можно было любоваться потрясающими закатами во время извержений Этны, насыщающих воздух дымом. Иногда к Этне присоединялся и остров Вулкана, что происходило все чаще. Варрон, эксперт по природным явлениям, настаивал, что в цепи италийских вулканов назревает нешуточный катаклизм, ибо огненные поля за Путеолами и Неаполем сделались очень активны.

Кто, кто, кто? Кто будет наследником Цезаря?

Странно, но он отбросил кандидатуру Антония еще в Нарбоне, как только увидел его во дворе губернаторского дворца. Хотя физические излишества так и не смогли разрушить тело Антония с его мощной грудью, огромными плечами и руками, плоским животом, выпуклыми бедрами и сильными икрами, но когда Цезарь взглянул на освещенного заходящим солнцем атлета, он увидел ужасные признаки внутреннего разложения, моральной эрозии и выветривания эмоций. Слишком много распутства, да, слишком много беспокойства о долгах, слишком много амбиций при слишком мизерной толике здравого смысле.

Квинт Педий отличный человек, но всегда останется только всадником из Кампании. И его сыновья словно отлиты по той же форме. Ни один из них не выглядел и не вел себя как патриций из рода Юлиев, хотя матерью их была патрицианка Валерия Мессала. И молодого Луция Пинария нельзя назвать перспективным — Пинарии, когда-то влиятельные аристократы, давно потеряли силу. Сестра Цезаря Юлия-старшая вышла замуж за деда Пинария, прожигателя жизни, который вскоре умер. Сытый по горло тем, что женский выбор обычно падает на плохих кандидатов в мужья, Цезарь выдал ее за отца Квинта Педия, против чего она сперва возражала, но потом поняла, как удобно быть любимой женой богатого старика. Юлии-младшей тоже не разрешили самой выбрать мужа. Цезарь, юный paterfamilias, нашел ей очень богатого латинского всадника из Ариции, Марка Атия Бальба, и она родила от него сына и дочь, ту самую Атию, которая сначала вышла замуж за Гая Октавия из Велитр, а потом за знаменитого Филиппа. Брат Атии умер бездетным.

Наконец осталось выбрать между Децимом Юнием Брутом Альбиной и Гаем Октавием.

Децим Брут был в расцвете сил и не сделал ни одного неверного шага. Блестяще воевал в Длинноволосой Галлии, как на суше, так и на море. Очень хорошо выполнял обязанности претора в суде по делам об убийствах. Единственное, за что Цезарь осуждал его, была излишняя жестокость при подавлении восстания белловаков во время губернаторства Децима в Длинноволосой Галлии. Но он принял объяснения Децима, что белловаки ударили по нему всеми силами, думая, что, кто бы ни стал губернатором после отъезда Цезаря, он все равно будет слабее, чем Цезарь.