Падшая женщина
Шрифт:
– А в Москве дороже? – спросила Вика.
– Да, я забыла, что тебя это не интересует. Ладно, ешь, и поедем уже. Давид внизу ждет.
Вика послушно съела запеканку – бабуля следила, чтобы на тарелке не осталось ни кусочка, и они спустились вниз. На парковке перед гостиницей стоял огромный джип, сверкающий свежей полировкой. Он разве что не искрился и не взмывал ввысь.
– О, Давид, отличная машина, то, что я и хотела! – обрадовалась бабуля, проворно взгромоздившись на выехавшую из-под днища ступеньку и взобравшись на мягкое кожаное сиденье.
– Бабуль, а зачем нам такая машина? – удивилась
Бабуля только подмигнула Давиду и не ответила.
Они поехали в сторону поселка. Ехали молча. Бабуля смотрела в окно, Давид выключил радио, и Вика чувствовала, что сейчас не нужно задавать вопросов, которых у нее накопилось больше, чем ответов, на которые она рассчитывала.
– Останови у переезда, – велела бабуля Давиду, когда они въехали в поселок.
Тяжело, очень тяжело она вылезла из машины – Вика кинулась помогать, но бабуля остановила ее жестом. Сама. Она вышла на угол улицы, которая шла прямо за переездом, и долго там стояла. Давид тоже вышел, не заглушив мотор. Он курил, но не разглядывал, как обычно, линию горизонта, а следил за бабулей. На улице не было ни души, и бабуля стояла совсем одна – гордая, тонкая, как статуэтка, прикрывая рукой глаза от солнца. Постояв немного, бабуля вернулась в машину.
– Все, теперь на кладбище. Только с улицы заедем, не к центральному входу, а к калитке, и помедленнее поезжай, пусть рассмотрят хорошенько.
Давид кивнул и свернул на центральную улицу. Стекла в машине были тонированными, и Вика, не боясь быть замеченной, рассматривала редких прохожих. Ей казалось, что машину провожают взглядами, передавая новость об их приезде. Около калитки, которую Вика помнила с первого приезда, бабуля велела Давиду остановиться и вышла. Но уже совершенно другая – уверенная, дерзкая, легкая. На ее лице блуждала улыбка. Вика прекрасно знала эту улыбку, которая не предвещала ничего хорошего, – и в этот момент к ней лучше было не подходить. С другой стороны улицы им навстречу бежал молодой мужчина. Но добежав до бабули и едва открыв рот, собираясь что-то сказать, онемел и буквально врос в землю, остановившись под ее взглядом. Бабуля оглядела мужчину с ног до головы, закурила и с зажженной сигаретой зашла на кладбище. На ней не было платка. Она не была в черном. Напротив, бабуля сегодня щеголяла в ярко-алой блузке. Цветы она покупать и не собиралась. Мужчина остался за калиткой.
– Иди, рассказывай, – не поворачивая головы, бросила ему бабуля, и мужчина едва ли не бегом кинулся в сторону домов.
Вика молчала, не понимая, что происходит. Давид курил, следуя за бабулей, как телохранитель, с совершенно невозмутимым, но в то же время сосредоточенным видом.
Бабуля уверенным шагом, не путая тропинок, лишь отодвигая рукой ветки кустарника, шла к могиле, как будто ходила здесь каждый день. Не дойдя до надгробия, остановилась. Вика сначала не поняла, в чем причина, а потом увидела спину женщины, склонившуюся над дорожкой. Она расчищала тропинку, отодвигая камни, выпалывая сорняки, чтобы было удобно подойти к могиле. Бабуля стояла, глядя на женщину, которая, увлеченная работой, не замечала посторонних, и, казалось, собиралась с духом.
– Здравствуй, Лариса. – Бабуля подошла к женщине.
Та перепугалась не на шутку, как будто перед ней оказалось привидение или тот самый пресловутый скелет, вывалившийся из шкафа, вдруг обрел плоть и кровь. Лариса часто моргала, не веря, что перед ней стоит бабуля. И не знала, куда деть руки, испачканные в грязи.
– Да, это я, – сказала бабуля. Она сделала шаг навстречу, обняла женщину, которая обмякла на ее груди, не решаясь обнять в ответ. Руки, по локоть в налипшей грязи и траве, плетьми висели вдоль тела.
Женщина заплакала.
– Перестань, – строго сказала бабуля и потянулась за новой сигаретой. Вика поняла, что бабуля нервничает не меньше Ларисы, но держится. Давид предупредительно щелкнул зажигалкой.
– Ты мне снилась. Несколько дней подряд, – сказала Лариса. – Я чувствовала, что ты приедешь.
– А чего ты ожидала? Что я в стороне останусь, пока вы мою Викулю с ума сводите? – фыркнула бабуля.
Лариса вскинулась и прижала руки к груди.
– Нет, ты что? Я не хотела ее пугать! Не хотела! Я как узнала, что он ездил… – Лариса испуганно оглянулась. – Я успокоить хотела. Ты ведь его знаешь!
– Знаю, знаю, – ответила бабуля.
Две женщины стояли около могилы на узенькой вытоптанной тропинке, не видя и не слыша никого вокруг. Рядом с ними не было ни Вики, ни Давида, ни молодого мужчины, который вновь появился и маячил за кустами. Эти женщины были одни. Они смотрели друг на друга, протягивая друг другу руки, как близкие, но очень давно не видевшиеся то ли подруги, то ли заклятые враги.
– Деревья тут, – сказала Лариса, показывая на заросшую могилу Викиного дедушки.
– Вижу. Пусть растут, – махнула рукой бабушка. – Ты мыла, что ли?
– Я, – призналась Лариса.
– Спасибо. До сих пор с ним разговариваешь? – спросила бабуля, кивнув на могилу. Она так и не подошла ближе к ограде и лишь коротко бросила взгляд на памятник, как будто не желая сталкиваться взглядом с портретом на камне.
– Разговариваю, – сказала Лариса, по-хозяйски выдернув травинку, пробивавшуюся сквозь ограду, и смахнула с могильной плиты пыль.
– И что?
– Легче становится, – улыбнулась Лариса.
– Плохо тебе?
– Сейчас уже хорошо. Внуки со мной.
– А сын? Он здесь?
Лариса открыла было рот, собираясь ответить, но вместо слов из горла вырвался крик. Она опять начала плакать. Бабуля ее не успокаивала. Ждала, когда пройдет приступ истерики.
– Значит, сын не с тобой, – сказала наконец бабуля, когда Лариса немного утихла и только всхлипывала. – Жаль, хотела на него посмотреть. Ну что, пойдем к тебе? Чаю нальешь?
– Ко мне? – Лариса сжалась, как будто ее ударили наотмашь.
– Да, я думаю, что он уже нас ждет. – Бабуля бросила сигарету на землю и вдавила окурок поглубже.
– Не надо, пожалуйста, – Лариса чуть не кинулась на колени. Она подскочила к Вике и схватила ее за руки. – Уезжайте, не нужно, пожалуйста. – Так же, без перехода, как будто ее кто-то отбросил, она кинулась к Давиду. – Уезжайте!
– Перестань, – одернула ее бабуля, – мне давно нужно было приехать. А сейчас я уже не уеду. Пойдем.
Лариса беспомощно посмотрела на могилу, как будто искала поддержки. Как будто Петр Борисович Королев, смотрящий с могильной плиты в сторону и вдаль, мог подсказать, что ей делать.