Падшая женщина
Шрифт:
— В таком случае, может быть, стоит взять ее тебе в помощь, — мягко прервал он. Ему было больно видеть, как она переживает. — Скоро нам и вздохнуть будет некогда.
Миссис Джонс повернулась к нему. На глазах у нее еще блестели слезы.
— У нее такие же руки, как у Сьюзан? — спросил мистер Джонс, просто чтобы что-нибудь сказать.
— В точности! — заверила она. — Настоящие пальцы швеи, я специально приметила. Но, Томас, у нас и без того трое слуг. Мы не можем позволить себе четвертую.
— Все равно расплачиваться с ней нам придется только в конце года. А к тому времени мы обязательно получим выгодный заказ. Гардероб для первого сезона младшей Морган, к примеру.
— Да будет тебе, — смущенно запротестовала миссис Джонс. — Они могут пошить его и в Бристоле.
— Но миссис Морган очень к тебе благосклонна. Да и, кроме того, моя дорогая, — мистер Джонс слегка пожал плечами, — если мы хотим расширить торговлю и привлечь кого-нибудь и повыше Морганов, мы должны поднапрячься. «Кто хочет преуспеть, тот должен стремиться вверх», — процитировал он.
Миссис Джонс просияла. Ее щеки были чуть розовыми, как тронутые румянцем яблоки. В такие секунды, как эта, она словно сбрасывала с себя бремя лет и к ней возвращалась былая миловидность, скромная и ненавязчивая. Боже мой, да вечно надутая Сьюзан не годилась ей и в подметки!
В глубине души Томас Джонс верил, что из них двоих прогадал именно Коб Сондерс. В детстве Коб выходил победителем из всех школьных игр, но его хромой друг Томас всегда был первым в классе. Коб был отличным парнем, но он не умел отличить червивое яблоко от хорошего. Тот, кто предпочел Сьюзан Рис Джейн Ди, полностью заслуживал своей участи: ввязаться в бунт и умереть в тюрьме от сыпного тифа. Четверть века назад, когда Томас Джонс вернулся из Бристоля свежеиспеченным мастером и обнаружил, что Джейн Ди каким-то чудом все еще не замужем, он подумал, что это не что иное, как Божественное Провидение. И он верил в это до сих пор. Таким способом — как и многими другими — Создатель решил вознаградить его за потерянную левую ногу.
— А что, если мы все же поймем, что не можем позволить себе содержать еще одну служанку? — обеспокоенно спросила миссис Джонс.
— Тогда мы сразу же заплатим ей то, что задолжали, и отправим домой.
— Ну конечно. Ты прав, Томас, как всегда. Не послать ли мне Дэффи в «Робин Гуд» прямо сейчас? Пусть он передаст девочке, чтобы пришла к нам с утра? — торопливо добавила она.
Мистер Джонс кивнул:
— Это пойдет на пользу нашему делу.
— Ты правда так думаешь?
Он улыбнулся. Томас Джонс никогда не отвечал дважды на один и тот же вопрос.
Миссис Джонс завязала бантиком ленты ночного чепца.
— Теперь я чувствую себя виноватой — ведь мы сказали Дэффи, что не можем взять его кузину.
— Но ведь Гвинет простая деревенская девушка.
— Твоя правда.
— К чему бы мы ее пристроили? За девочкой ходит миссис Эш. А для всего остального у нас есть Эби и Дэффи — разве не так? А эта девочка Сондерс может помочь тебе с шитьем и с покупателями. Образованная девушка, из Лондона — все это очень bon ton [9] .
9
Хороший тон (фр.).
Он почерпнул это новое выражение из «Бристоль меркюри» и сейчас как будто пробовал его на вкус. Джейн Джонс хорошо знала своего мужа. Когда он шел навстречу ее желаниям и оправдывался тем, что это разумно и здраво, она видела его насквозь. И он прекрасно понимал, что ни разу не смог ее обмануть. Миссис Джонс улыбнулась, позабыв прикрыть щель между зубами.
— Ты не пожалеешь об этом, мой дорогой супруг.
Он похлопал по кровати. Миссис Джонс задула свечу и в темноте сняла с себя всю остальную одежду.
Лежа рядом с женой, он старался не двигаться и дышать как можно ровнее. Лучше было не касаться друг друга. Он не мог заставить ее пройти через все это снова — со времени последнего несчастья прошло всего шесть месяцев. Есть пределы тому, что может вынести слабый пол. Поэтому Томас Джонс тихо вытянул ногу и стал считать свои вдохи и выдохи. Постепенно он полностью овладел собой.
Тогда его жена повернулась к нему и положила ему на грудь свою мягкую горячую руку.
Очертания гостиницы «Робин Гуд» четко выделялись в неярком свете морозного утра. Дэффи Кадваладир назвал свое имя.
— Это сокращение от Дэвида, — с улыбкой добавил он.
Лондонская девчонка взглянула на него так, будто в жизни не слышала ничего глупее.
Дэффи вскинул на плечо ее сумку. Внутри что-то грохнуло.
— Что у тебя там, камни? — пошутил он.
У нее сделалось такое лицо, будто он дал ей пощечину. У нее были черные, словно шахтные колодцы, глаза и угловатые черты. На вкус Дэффи, она была слишком костлявой: мужчины любят, когда им есть за что подержаться.
— Я просто спросил, из вежливости, — пробормотал он.
Мэри Сондерс ничего не ответила. Всю дорогу до Монноу-стрит она держалась в паре шагов позади него, будто боялась, что он сбежит с ее драгоценной сумкой. Поношенные подошвы сапог Дэффи шаркали по обледеневшей земле. Он давно откладывал деньги, чтобы справить себе новую пару к Рождеству, но потом вдруг наткнулся на энциклопедию в десяти томах, которая продавалась совсем по дешевке, и решил повременить с обувью. В конце концов, сапоги продержатся самое большее десять лет, подумал Дэффи, а знание… знание вечно.
Миссис Джонс послала его помочь перенести лондонской девчонке ее вещи, хотя к чему с самого начала обращаться с новой служанкой как с леди — этого Дэффи взять в толк не мог. Если у нее не хватает сил, чтобы поднять собственную сумку, вряд ли от нее будет много проку в высоком узком доме на Инч-Лейн. К тому же он не понимал, отчего вдруг семье понадобилась еще одна прислуга — хотя всего две недели назад она была не нужна.
Ошметки мяса и бумаги примерзли к булыжникам. Мимо спешили торговцы, сгибаясь под тяжестью своего груза. Здесь были клетки со старыми козлами и молодыми козлятами, всего шести недель от роду; торговцы рыбой, которые приезжали каждую пятницу и привозили лосося для папистов, уже устанавливали свои прилавки.