Падшая женщина
Шрифт:
Мэри покачала головой.
— О чем я только думаю?! — воскликнула миссис Джонс. — Оставь все это и сейчас же пойдем со мной!
Она сама поставила щетку и ведро в угол и поспешила вниз.
— Хорошо.
Миссис Джонс вдруг остановилась, так что Мэри едва не налетела на нее.
— Ах да. Мой муж… — Она замялась.
Мэри сложила руки на груди.
— Мистер Джонс полагает, что будет лучше, если ты станешь звать меня «мадам».
— Хорошо.
Миссис Джонс слегка покраснела.
— Например, вот сейчас ты могла бы сказать «Хорошо, мадам».
— Хорошо, мадам, — послушно повторила Мэри, подражая ее
Магазин оказался небольшой комнатой, единственными обитателями которой были платья. С крюка, укрепленного под потолком, свисал вышитый корсаж с серебряным кружевом. Пышные, украшенные рюшами нижние юбки чуть колыхались от сквозняка. Казалось, они только что танцевали и на минутку остановились, чтобы передохнуть. Стеганая юбка из мягчайшей фланели была отделана прелестными кисточками. Шелковое платье-сак во французском стиле украшали бело-желтые полоски.
— Полоски? На платье-сак? — удивленно спросила Мэри.
Миссис Джонс чуть приподняла подол, чтобы было лучше видно ткань.
— Мой поставщик тканей из Бристоля уверил меня, что это самая последняя мода. Это платье я обещала миссис Форчун, для бала в Жирный вторник [11] . Она даже пригрозила, что если я сошью платье в полоску кому-нибудь еще в Монмуте, то она меня разорит.
Миссис Джонс рассмеялась. Мэри тоже улыбнулась, но мысли ее были далеко. Словно завороженная, она погладила костюм для верховой езды из прекрасной зеленой шерсти, и ее рот немедленно наполнился слюной, как будто от запаха только что разрезанного лимона.
11
Жирный вторник (англ. Shrove Tuesday) — праздник-карнавал, канун Пепельной среды, знаменующей начало Великого поста.
Она повернулась к миссис Джонс.
— Это все вы сшили? Мадам, — торопливо добавила она.
— Да. Кроме шляп, — скромно заметила хозяйка. — Их и перчатки я заказываю в Челтнеме.
Мэри попыталась припомнить, что она написала в том самом «письме от матери» о своих швейных навыках. Никогда, даже в магазинах на Пэлл-Мэлл, она не видела более тонкой работы. Ее взгляд упал на жакет из голубого муарового шелка.
— А это казакин, я полагаю?
Миссис Джонс снова засмеялась.
— Господь с тобой! Нет, конечно, невинное ты дитя.
И весь следующий час она объясняла Мэри разницу между казакином в талию и карако, таким, как этот, и пет-анлером — как выяснилось, это было нечто среднее между жакетом и платьем-сак, но короче — и между палантином, накидкой-кардинал и мантильей, и — самое важное! — между закрытым платьем и распашным платьем, не говоря уже о свободном платье и ночном наряде (который, впрочем, надевался только днем). У миссис Джонс были твердые представления о том, что теперь `a la mode [12] , что d'emod'e [13] , а что скоро будут носить. Первым правилом кройки было: слушайся ткани. Первым правилом дела: давай заказчикам то, что они хотят.
12
В моде (фр.).
13
Не в моде (фр.).
Не переставая говорить, миссис Джонс развернула отрез коричневого шелка, такого тонкого, что на ощупь он, должно быть, был точь-в-точь как крылья мотылька. Мэри слушала и кивала, но вокруг было слишком много интересного, чтобы запомнить все как следует. Она не могла оторвать глаз от разноцветных атласов и дамастов.
— А это платье миссис Морган. Это род свободного утреннего платья, еще его называют полонез. Миссис Морган — жена члена парламента.
Мэри усмехнулась. Все шлюхи мечтают одеваться как леди, а леди, похоже, наоборот, подумала она. Незаконченное платье миссис Морган было выполнено из белого бархата. Подвешенное на крюке к потолку, оно напоминало белый водопад, низвергавшийся с Небес.
— Она красивая? — вдруг спросила Мэри.
— Миссис Морган? — Миссис Джонс слегка смешалась. — Э-э-э… нет. Было бы неправдой утверждать обратное.
— Жаль, — пробормотала Мэри.
По роскошному фестончатому краю шлейфа тянулся незаконченный узор. Она вгляделась пристальнее. Крохотные яблочки и змейки, вышитые серебром.
— Я работаю над вышивкой уже месяц, — сказала миссис Джонс и вздохнула. — Если я хорошо потружусь и закончу платье к августу, миссис Морган, возможно, обратится к нам, чтобы заказать гардероб для первого выхода в свет ее дочери.
Любуясь серебристыми складками, Мэри дала себе твердое обещание, что непременно научится шить такие чудесные платья. Более того, в один прекрасный день она будет их носить. Она невольно сжала краешек ткани; ворс был толстым и мягким, как мех.
— Осторожно, — предупредила миссис Джонс.
Мэри отдернула руку.
Конечно, пока еще ей не доверяют. Она это знала. И этого следовало ожидать.
Например, после чая миссис Джонс заперла маленький ящичек на ключ и положила его в карман. Как будто Мэри могла стащить щепотку ее дешевого китайского чая!
Поздно вечером, добравшись наконец до своей новой спальни на чердаке, Мэри первым делом вытащила из кармана «Полный перечень обязанностей хорошей прислуги» и швырнула его в ночной горшок. Меньше всего на свете ей нужна была книга, которая учила бы ее, как быть хорошей служанкой. Можно будет постепенно выдирать из нее страницы, чтобы подтирать задницу.
Голова Эби покоилась на жидкой подушке. Она глубоко спала. Ночного колпака она не надевала; ее волосы напоминали черную ощетинившуюся молниями грозовую тучу. В лунном свете черты ее лица казались резче, чем днем. Теперь она выглядела старше, должно быть, из-за жестких линий рта и подбородка.
Мэри скользнула в постель и улеглась на краю, чтобы не разбудить Эби. Делить с кем-то кровать — дело тонкое, и ни к чему сразу наживать себе врага, даже если негритянка повела себя на редкость подло, когда Мэри попросила ее налить пива. Как странно — лежать рядом не с Куколкой, а совсем с другой женщиной. И не говорить при этом ни слова. Она старалась не шевелиться. Каким-то образом ей удалось пережить этот день, который тянулся целый год. Казалось, ей никогда не позволят отправиться спать.