Падшие ангелы в погонах
Шрифт:
— Но зачем им это нужно, сэр?!
— Большая политика. Русские ищут себе место под солнцем в нашем мире, вот и начали распихивать всех локтями, чтобы устроиться поудобнее. Чисто по-человечески я могу их понять. Любой бы на их месте поступил точно также. Плохо лишь то, что именно Британия оказалась у них на пути.
— То есть, сэр, мы можем потерять Гибралтар?!
— Вполне… Если только не произойдет чудо, или русским что-то помешает. Думаете, что на берегу что-то уцелело после такой бомбежки? С «Нельсоном» и «Роднеем» могут расправиться точно также.
— Но ведь они в испанских водах!!!
— Боюсь, что русских это не остановит… В любом случае, нам остается лишь исполнять свой долг. Как знать, может быть у них серьезная авария случится. Или с французами в последний момент разругаются. Или еще какая непредвиденная случайность произойдет… Пока не исчерпаны все возможности для обороны,
Вернувшись на рейд Гибралтара, Сифрет наконец-то смог связаться с некоторыми из береговых постов при помощи ратьера. Радиосвязь до сих пор не действовала. Новости с берега не радовали. Очень сильные разрушения, связь со штабом потеряна. Прояснить картину в целом не удалось. Единственно, что радовало, порт и стоящие в нем суда не пострадали. Почему-то русские их проигнорирвали.
Поскольку связаться со штабом так и не удалось, Сифрет начал действовать самостоятельно. Передал приказ на стоящий на рейде авианосец «Фьюриес» — в случае повторения налета сниматься с якоря и уходить в западную часть Гибралтарского пролива в сопровождении эсминцев. Незачем губить корабль понапрасну. Подводным лодкам выйти в море и атаковать противника. Дал команду четырем тральщикам и трем артиллерийским катерам следовать к «Куин Элизабет» и «Ривендж» для оказания помощи выжившим. Заодно оценить характер повреждеиий линкоров, если удастся это сделать безопасно. Доклад с «Нельсона» и «Роднея» успокоил — на них никакого внимания не обратили. Может быть не обратят и дальше.
Второй налет последовал гораздо быстрее, чем его ожидали. И снова противник проигнорировал «Нельсон» и «Родней», нанося удар исключительно по берегу, из-за чего у Сифрета зародилась надежда, что еще не все потеряно. Порт и стоявшие в нем суда тоже не бомбили, как не бомбили и стоявших на рейде. Но вот на берегу творился ад. Какие-то очень сильные взрывы, напоминающие большое огненное облако, вспыхивали в ночной темноте, накрывая большие площади. Налет снова продолжался всего несколько минут, но оказался гораздо более разрушительным, чем первый. На берегу во многих местах бушевали пожары, связаться не удалось ни с одним из береговых постов. Связи со штабом в Гибралтаре по-прежнему не было.
И тут началась паника, начало которой положила съемка с якоря авианосца «Фьюриес». Никто не сомневался, что авианалеты продолжатся, а на рассвете начнется высадка десанта. Те, кто уцелел и находился поблизости от порта, бросились к стоявшим там судам, которые брали штурмом. Те, кто стоял на рейде, начали выборку якорей. Те, кто стоял у причалов, начали отдавать швартовы и пытались выйти из акватории порта. Самыми первыми порт покинула мелочь — катера и тральщики. За ними потянулись грузовые суда. Портовые буксиры хоть и оказывали им помощь в отходе от причалов, но без столкновений все равно не обошлось. К счастью, дело ограничилось лишь помятыми бортами, и все суда остались на плаву. Подводные лодки успели покинуть порт до того, как в нем начался хаос, и сейчас уже огибали полуостров, направляясь в Средиземное море. Правда на то, что им удастся подобраться к авианосцу, Сифрет особо не надеялся, уповая лишь на случайность. Но сейчас приходилось цепляться за соломинку, ибо в том, что руководство обороной Гибралтара у сухопутного командования потеряно, он уже не сомневался. Беснующаяся толпа на причалах порта красноречиво говорила об этом. Поняв, что повлиять на это паническое бегство он не сможет, адмирал сосредоточился на том, что еще оставалось в его силах. Передав приказ катерам и тральщикам перейти под прикрытие «Нельсона» и «Роднея», а шести оставшимся эсминцам следовать за «Энкаунтером», он занял позицию в проливе чуть южнее Гибралтара, держа под наблюдением весь сектор горизонта со стороны Средиземного моря. Радар показывал, что корабли русских находятся в восемнадцати милях. Визуально их не было видно, но благодаря радару можно было контролировать их перемещения. Французов почему-то не было. То ли они еще не успели подойти, то ли в последний момент отказались от первоначальных намерений. Как бы то ни было, ситуация складывалась катастрофическая. Берег молчал, а многочисленные пожары говорили о том, что бороться с ними некому. Кое где гремели взрывы. Очевидно, это рвались склады боеприпасов. Порт как будто вымер, его покинули все, кто там недавно находился. Правда, «купцы» далеко не ушли. Перешли на другую сторону Гибралтарской бухты и стали на якорь поближе к испанскому берегу. Упрекать их в этом было глупо. «Нельсон» и «Родней» стояли в плотном окружении огромной массы больших и мелких судов, и даже пожелай они сейчас выйти в море, сделать это им было бы весьма затруднительно. Снова воцарилась тишина, которая могла быть нарушена в любой
Адмирал Сифрет уже не сомневался, что береговые батареи уничтожены, и оборона Гибралтара разгромлена. Даже если там и уцелели кое-где остатки гарнизона, то оказать серьезно сопротивление десанту, поддержанному с моря и с воздуха, они не смогут. А это значит, что на рассвете все решится. Останется ли Гибралтар под британским флагом, или нет. Надежда была лишь на то, что «Нельсон» и Родней» смогут сорвать попытку высадки, если их не станут обстреливать, опасаясь конфликта с Испанией. Но это только в том случае, если французы захотят высадиться в порту Гибралтара, с западной стороны полуострова. Помешать же высадке на восточное побережье Скалы «Нельсон» и «Родней» никак не смогут. А семь эсминцев, находящихся сейчас в его распоряжении, — далеко не та военно-морская мощь, которая может успешно противостоять французской эскадре, состоящей из трех линкоров и семи крейсеров. Плюс целая свора эсминцев и лидеров, которые тоже не останутся сторонними зрителями. У него нет никаких шансов противостоять французам, даже если русские больше не станут вмешиваться.
Тем не менее, вокруг ничего не происходило, и адмирал предположил, что как минимум до рассвета противник больше не предпримет никаких действий. Впрочем, «никаких», оказалось весьма относительно. Вскоре два русских корабля покинули строй, это удалось вовремя заметить благодаря радару. И судя по их курсу, двигались они в направлении подкрадывающихся подводных лодок, предупредить которые не было никакой возможности. Прозвучавшие вскоре выстрелы и взрывы возвестили о том, что как минимум атака лодок сорвана. А как максимум — все лодки уничтожены. Адмирал стиснул зубы, но сдержался, чтобы не выругаться. В отличие от остальных, находящихся на мостике, которые дали волю чувствам. Но приходилось признать — они н и ч е г о не могут противопоставить такому противнику. А дальше будет еще хуже. Уточнив, что радиосвязь так и не появилась, Сифрет приказал запросить ратьером корабли, занятые спасательными работами возле «Куин Элизабет» и «Ривендж», и доложить о ситуации. Прикрывающие их пароходы уже ушли, поэтому больше возле затонувших линкоров никого не было. Вскоре появилась небольшая быстроходная цель — артиллерийский катер. Катер запросил разрешения подойти к борту, и через несколько минут его командир уже докладывал командующему то, что удалось выяснить. Хоть лейтенант и старался выглядеть спокойным, но это ему давалось с большим трудом, и иногда эмоции все же прорывались. Выслушав доклад, адмирал призадумался.
— Значит, говорите, как будто все погреба взорвались? И главного калибра, и противоминного?
— Да, сэр! Впечатление именно такое. Оба линкора страшно изуродованы взрывами. Корпус разорван во многих местах. Что творится внутри — неизвестно. Мы попытались заглянуть внутрь, где смогли, но там все затоплено. Корабли сидят в воде почти по самую палубу.
— И никого живых не нашли?
— Пока нет, сэр, но мы еще не все осмотрели. По палубе в темноте опасно передвигаться — там везде вздыбленное железо. Надо бы подождать до рассвета. А внутри корпуса вода. Даже если кто там и уцелел при бомбежке, то вряд ли смог выбраться наверх.
— А ничего необычного нет? Такого, что нетипично для простой бомбежки с воздуха?
— Нетипично? Разве, что сильные разрушения, сэр. Необычайно сильные. По всему корпусу. Ведь обычно как бывает? Что-то сильно повреждено, а что-то не очень. Что-то вообще остается целым. Здесь же как будто корабли продолжали добивать, когда в этом уже не было никакого смысла. Словно хотели превратить их в один искореженный кусок металла.
— Вот как? Ладно… Возвращайтесь и продолжайте осмотр, но зря не рискуйте. Если найдете выживших, или вообще что-то странное, выбивающееся из привычной картины, немедленно сообщите.
— Да, сэр!
Когда катер ушел, адмирал призадумался. Что же это за странная тактика? Для чего понадобилось превращать линкоры в развалины до такой степени? Русским бомбы девать некуда? Или просто хотели наверняка вывести корабли из строя, чтобы ни одна пушка с них не смогла выстрелить? Ведь русские знали, что линкоры стоят на мелководье, и в случае сильных повреждений все равно не утонут. По крайней мере, эта версия все объясняет. Ни русским, ни французам не хочется получить неприятный сюрприз от лежащих на мели полузатопленных линкоров в ходе высадки десанта. Но сейчас не это главное. Надо ждать следующего хода противника, поскольку он полностью перехватил инициативу…