Падшие в небеса.1937
Шрифт:
…Вдруг в скважине замка звякнул ключ. Дверь заскрипела и отворилась. Но в камеру никто не вошел. Распахнутая дверь и тишина. Павел в напряжении встал. Ему стало страшно. Холодный воздух сквозил из коридора. Клюфт стоял и смотрел на раскрытую дверь и дрожал. В камеру вошел охранник и злобно улыбнулся. Этот странный человек в форме сотрудника НКВД добродушным голосом сказал:
– Вижу, сидеть тебе тут скучно одному. Вот соседа тебе привел.
Показался человек. Высокий мужчина. Темно-зеленый плащ. И растрепанные волосы. Это выбритое гладкое лицо и взгляд, почти равнодушный, но
– Ты, я вижу, не рад меня видеть. Не хочешь показывать, что узнал меня. Ты хочешь показать, что мы враги. Или нет, ты просто не хочешь вообще меня замечать. Но так нельзя. Я тут. И я хочу с тобой поговорить.
Павел тяжело вздохнул. Не поднимая глаз, ответил:
– Я вас не знаю… кто вы такой?
– Не бойся, – богослов пододвинул табуретку, которая стояла возле кровати директора совхоза. – Там нет надзирателя. Он не смотрит в глазок. Мы можем с тобой поговорить, не опасаясь, что нас услышат. Так что не притворяйся.
Павел поднял глаза. Иоиль улыбался. Его лицо светилось надеждой. Надеждой на доброту. Павлу захотелось нагрубить этому человеку. Ведь он стал невольным виновником во всей этой нелепице с арестом. Не подскажи он тогда этих слов из библии, кто знает, сидел бы сейчас Павел тут, в камере?
– Ты мучаешься. Ты считаешь, что кто-то виноват, что ты здесь. Но поверь: тут нет ничьей вины. Ты виноват лишь сам. За свои поступки отвечает каждый человек сам. Никто не может отвечать за его поступки! Никто. И никто не может заставить отвечать человека за поступки других.
Клюфт хмыкнул и, покачав головой, язвительно ответил:
– А как же ты? Я вот отвечаю за тебя! За твои поступки отвечаю я!
– Неправда. Если ты хочешь сказать, что это я заставил тебя тогда ночью написать те слова, за которые тебя сейчас обвиняют, так это неправда. Ты сам их писал. Ведь ты мог их и не писать! А во-вторых: почему ты считаешь, что написал неправду? Ты ведь написал правду! Так ведь есть на самом деле? И тебя обвиняют зря!
– Ну, ты же сказал, что я не виноват! А сейчас говоришь, что виноват?! Вернее наоборот! – возмутился Павел.
– Нет, ты запутался. Я сказал, что каждый человек отвечает за свои поступки. И ты сам виноват, что написал эти слова. Но с другой стороны, ведь ты написал правду. Понимаешь?!
– Хм, кому нужна такая, правда, за которую тут теперь гноят?!
– Странно. А я думал, тут все ясно. И нет вопросов. Правда, вообще никому не нужна. Она вообще не требуется ни в чьем желании. Ей все равно, она ведь, правда. Она просто есть. И все. А уж это дело людей – судить или хвалить и чествовать за правду. Это совсем другое.
Павел тяжело вздохнул. Ему вдруг стало нестерпимо обидно. Вот так этот человек вновь говорит вещи, с которыми не поспоришь.
– Ты удивлен. Ты запутался в своих мыслях. Хочешь узнать, почему тебя так мучают? Зачем тебе эти испытания? Все очень просто. Бог любит тебя. Он дает тебе шанс. Вот и все, – добавил богослов.
– Что? Бог любит меня? И это ты называешь любовью своего Бога? А есть ли он, твой Бог, если вот так допускает все это? А?! Хватит мне, опять тут говорить свои проповеди! – закричал Павел.
И тут же осекся. Он с испугом посмотрел на дверь и черное пятно глазка. Если так кричать, войдут охранники и отправят его в карцер. В каменный мешок! А Иоиль сидел, как ни в чем не бывало. Он лишь улыбался:
– Да, тебе трудно. Но знай. Ты мудрый. Ты еще не знаешь, что ты мудрый. И кстати, не каждому человеку вот так достается пообщаться со мной. Дай наставление мудрому, и он будет еще мудрее. Научи правдивого, и он приумножит знание. Начало мудрости – страх Господень! И познание святого – разум. Ты станешь мудрее, когда поверишь в Господа. Хотя, в принципе, это нужно больше тебе, нежели ему. Вот она, истина. Поверь, и все начнет у тебя меняться. Все!
– Да что ты тут мне такое говоришь? Поверь в Господа! В Бога? Чтобы поверить в Бога, нужно увидеть чудо! А я пока вижу обратное.
– Ну а какое бы ты хотел увидеть чудо? – невозмутимо спросил Иоиль.
Павел опешил. Он понял, что не готов к такому вопросу. Он просто не знает, что сказать! Что попросить? «Да и у кого просить? У Бога? Но как просить, если он сам не верит, что Бог есть. А если попросишь, значит, сознаешься, что ты поверил в него!» – Клюфт ухмыльнулся:
– Экий ты жук. Да. Меня загнал в тупик. Чертяка!
– Прошу тебя, не называй так меня! – испуганным голосом сказал Иоиль.
Павел заметил, что он изменился в лице. Гримаса боли легла на выбритые и гладкие щеки.
– А что так? – язвительно переспросил Клюфт.
– Просто не хочу, – уже более спокойным тоном ответил Иоиль. – Ты даже не знаешь, что попросить. Но я тебе и тут помогу. Вот, например, ты сегодня заявил следователю, что у тебя в дровянике лежит библия? Так ведь?
Павел открыл рот от удивления. «Этот человек знает то, что он говорил в кабинете двум сотрудникам НКВД. Значит, этот человек и есть провокатор! Значит, он и есть агент? Вот оно как! Это чудовищная провокация! Все было задумано давно! К нему подослали этого человека! Нет!» – Павел хотел вскочить с табуретки и кинуться на богослова. Перегрызть ему горло. Задушить!
Но тут богослов сказал:
– Нет, я не тайный агент. Нет. Я не работаю на твоего следователя. Нет. Просто чтобы ты понял, что тебя любит Бог, я тебе это доказать решил. Знай, завтра этот следователь поверит тебе. И все будет по-другому. И ты поймешь, что я прав. Знай это. А на меня кидаться с кулаками не надо. Это ничего не решит. И горло мне не перегрызешь!
Обомлевший Клюфт даже перестал дышать. Богослов читает его мысли. Просто как газету, как книгу!
– Да, но как, как он мне поверит? – еле выдавил из себя изумленный Павел.