Пагуба
Шрифт:
— Тогда скажи мне, лекарь… — Тарп отодвинул блюдо, наклонился к столу. — Скажи мне, почему эта тварь преследует тебя?
— А почему меня преследуешь ты? — прищурился Харава. — Вы ешьте, ешьте, боюсь, не скоро нам придется снова посидеть за столом. И всем вместе, и по отдельности. Хозяин! — Харава обернулся к трактирщику, который застыл у двери, поглядывая на дозорную башню. — А давай-ка быстренько сооруди нам три мешочка, да положи в каждый по десятку твердых лепешек, по пласту солонинки, вяленого мяса добавь, только хорошего. И по среднему меху осеннего вина. Да не забудь по мере соли в холстине. Сделаешь хорошо —
Хозяин кивнул, побежал в кладовую, а Харава пробормотал вполголоса:
— Приеду еще, если будет куда приехать. Так почему ты меня преследуешь, Тарп?
— Я уже говорил. — Старшина забросил в рот кусок мяса, нервно его прожевал, глотнул вина из деревянного кубка. — Мне нужно снадобье. И спросить надо кое-что.
— Кое-что? — переспросил Харава. — В прошлый раз ты интересовался цветом глаз. Какого цвета у меня теперь глаза?
— Теперь черные, — процедил сквозь зубы Тарп. — Теперь черные, вон как у Кая, точно такие же. В прошлый раз мне почудилось, что у тебя вообще глаз нет. А завтра, может быть, будут зеленые или красные. Я не колдун, чтобы ворожбу твою расплетать. Я старшина южной башни Хилана.
— А я лекарь, — улыбнулся Харава. — Как бы меня ни звали, лекарь. Теперь лекарь, а кем был когда-то, почти уже забыл. Теперь я простой человек. То, что я могу тебе сказать, говорю, что не могу, не говорю. Ты идешь за мной, чтобы получить лекарство для своего благодетеля, хорошо, я тебе его дам и не попрошу лишней монеты, разве только одну услугу. Ты хочешь выведать имя отца зеленоглазого мальчишки, но я тебе его не скажу. И не потому, что не знаю, а потому что пользы это тебе не принесет. Никакой пользы. Пойми одно, парень. Пагуба еще не наступила, но уже клубится. Псы еще не спущены, но их поводки уже натянулись, скрипят от надрыва. Если ты, старшина, найдешь этого парня и даже сумеешь убить, то ты не остановишь Пагубу. Ты только бросишь кость этим псам!
— А если я заставлю тебя сказать? — вскочил на ноги Тарп и выхватил из ножен меч.
— Тихо, — выставил ладонь в сторону Лука Харава, потом медленно встал, взял в руки суковатый посох. — Если бы, старшина, я боялся горячих парней, я бы не бродил по дорогам Текана. Тебе еще предстоит научиться держать себя в руках. Гнев — это пропасть. Огненная пропасть. Хочешь справиться с гневом, не убивай его в себе, но держи холодным, чтобы самому не обжечься. А ну-ка, попробуй так…
Харава развернул посох, поднял его на вытянутых руках, сделал один шаг в сторону, другой и вдруг щелкнул тонким концом по лезвию меча Тарпа. Старшина зарычал, взмахнул мечом, Харава подставил под удар посох, а когда вместо звука разрубаемого дерева раздался звон, меч отскочил, лекарь ловко перекинул деревяшку из руки в руку, и вот уже оружие старшины зазвенело, упав на пол. Тарп замер в недоумении.
— Что-то похожее со мной уже случалось, — пробормотал он негромко. — Правда, в прошлый раз это было сделано мечом, но соперник сделал это не глядя.
— А ведь я мог перебить тебе кисть руки, — заметил Харава и вернулся к столу. — Садись, старшина, ешь. Я не шутил, когда говорил, что не скоро вновь придется присесть за стол.
Тарп опустил голову, подошел к мечу, поднял его, посмотрел на лезвие, скрипнул зубами, убрал меч в ножны, вернулся за стол.
— Послушай. — Харава отпил вина, закрыл на мгновение глаза. — Если ты убьешь моряка, который поднял парус на корабле и вывел его в открытое море, ты не остановишь этим надвигающуюся бурю. Подумай, ведь когда твое суденышко будет бросать с волны на волну, как раз этого глупого моряка тебе может и не хватить. Ну хватит об этом. Вот.
Харава сдвинул на живот поясную сумку, вытащил из нее холщовый кисет, высыпал на стол крохотные жестянки и глиняные пузырьки, после чего начал убирать их один за другим обратно, пока на столе не остался крохотный сверток. Харава осторожно и медленно развязал атласный шнур, которым был перехвачен сверток, развернул сначала кусок бархатной ткани, затем полоску пергамента тонкой выделки, испещренную письменами, после этого настал черед шелкового платка. Внутри оказалась бутылочка из зеленого стекла, пробка которой была залита сургучом. Лекарь поднял ее, осторожно встряхнул, посмотрел через стекло на окно. Внутри бутылочки переливалась вязкая, темная жидкость. Харава расправил платок и так же осторожно и медленно в обратном порядке повторил все действия по распаковыванию чудодейственного средства. Потом протянул сверток Тарпу:
— Вот. Если твой благодетель до того, как лишился мужской силы, ее имел, то подействует безотказно. Запомни. Принимать по одной капле на язык сразу после полудня в течение недели каждый день. Потом раз в неделю — месяц. Потом раз в месяц — один год. На этом все. Тут хватит, чтобы вылечить десяток таких, как Квен. Если есть сомнения, что это не яд, можешь лизнуть сам. Хотя я бы пожалел потом твою женушку. Но она ведь в Хилане осталась? А воевода, как тут ходят слухи, отбыл в Хурнай? Большая Тулия собирается? Новый смотритель готовится к рукоположению ишей?
Тарп молча взял сверток, выдернул из-за пазухи сразу три шнура, на которых висели ярлык старшины, знак клана Чистых — клана Паркуи, маленький белый щит и кисет. Убрал сверток в кисет, заправил ценности под рубаху, снял с пояса кошель.
— Нет, — покачал головой Харава. — Выставил бы счет монет в десять золотом, но не теперь. Скоро Пагуба начнется, Тарп. Золото будет валяться на дорогах Текана, словно мусор. Потом, я же говорил уже о маленькой услуге?
— Ты говоришь так, словно тебя Пагуба не коснется, — бросил старшина.
— Всех коснется, — задумался Харава. — Я хороший лекарь, Тарп, но не только. Как уже говорил, я чувствую. Многое чувствую. Вовремя убрался из Ака. Вовремя уберусь и из этого трактира. Но когда начнется Пагуба, убираться мне будет уже некуда. Ничего. Заползу в какую-нибудь берлогу, отлежусь. А когда все закончится, выйду. И буду опять бродить по Текану, если найду такие дороги, на которых не будет вонять мертвечиной. Ты ведь уже понял, что эта мерзость меня ищет ровно для того же, для чего и ты?
— Тогда почему он не достанет тебя?! — воскликнул Тарп. — Зачем он тебя гонит? Отчего белый сиун колеблется в его пламени? Чего он хочет?
— Вот его, — перевел взгляд на Лука Харава.
Пауза была долгой. Тарп сначала смотрел на Лука, затем перевел взгляд на Хараву, наконец потрогал рукоять меча, криво усмехнулся.
— Я знал. Может быть, неясно, но чувствовал. Случайностей не бывает.
— Ты мало что знаешь, — заметил Харава. — Что для тебя Пустота? Власть всего сущего? Покровитель? Благодетель?