Пагуба
Шрифт:
— Новостей особых нет, — опешил старшина тайной службы. — Из чудес могу отметить только твое преображение, дорогой Квен, а все прочее удивления не заслуживает. Ураи все на месте, ожидают завтрашней Большой Тулии. Они сейчас предаются беседе на северной стороне дворца Кинуна. Под сенью южных деревьев, под аромат южных вин, под звук хурнайских арф беседуется в высшей мере приятственно. Особенно когда обслуживают беседы самые сладкие хурнайские девы. Квен, да что с тобой?
Воевода благосклонно улыбался Данкую.
— Послушай, — старшина тайной службы развел руками, — может
Данкуй приподнялся на носки и втянул носом запах.
— Нет, вином не пахнет. Только пряностями, медом, чем-то сладким. Чем тебя умащивали, дорогой Квен? Подожди! Подожди-подожди! Квен! От тебя пахнет женщиной!
— Данкуй! — радостно рявкнул воевода. — А чем же еще от меня должно пахнуть? Или ты думаешь, что твои соглядатаи уже поселились у меня в портах и открыли тебе все мои секреты?
— Нет, но… — растерянно промямлил Данкуй.
— Знаешь, дорогой Данкуй… — Квен приобнял старшину тайной службы за плечо. — Половина причины моего хорошего настроения заключается в том, что я впервые уверен, что та девчонка, которую, поверь, мне удалось порадовать, не прислана ко мне тобой. Насколько я понимаю, бассейн с морской водой находится с восточной стороны замка.
— Да, — растерянно кивнул Данкуй и крикнул уже вслед воеводе: — Откуда же я знал, что к тебе следует присылать девчонок? Я исправлюсь, дорогой Квен!
Накупавшись в действительно большом бассейне, в котором можно было не только лежать в воде, но и плавать, Квен принял из рук услужливого слуги мягкую простыню, вытерся, накинул на все еще крепкое, а теперь и не бессмысленное тело шелковый халат и опустился в удобное кресло. Слуга тут же поднес воеводе чашу с разбавленным вином, в которой плавали куски льда и фруктов, и небольшой резной деревянный ковш. Над водной гладью раздавался визг, издаваемый детворой, верно, отпрысками прибывших со всех концов Текана ураев, солнце чуть припекало, но над головой Квена колыхался легкий балдахин, и жизнь казалась совсем иной. Одно только огорчало воеводу: то, что прислуживали здесь не девушки, а парни.
— Как твое здоровье, дорогой Квен? — послышался мягкий голос старшего брата иши.
— Прекрасно, дорогой Мелит, — улыбнулся воевода, — но оно будет еще лучше, если ты присядешь на соседнее кресло и разделишь со мной несколько глотков этого напитка.
Глава Большой Тулии опустился по соседству, кивнул слуге и через мгновение прихлебывал из принесенного ему ковша.
— Давно не видел тебя в таком прекрасном расположении духа, Квен, — начал Мелит. — А между тем, как я слышал, один из ловчих Пустоты убит. И двое воинов клана Смерти убиты. А Кир Харти все еще не убит и даже не пойман. Лето между тем не бесконечно.
— Я знаю, — вздохнул Квен. — Но поверь мне, дорогой Мелит, что это не причина для того, чтобы отравлять себе жизнь. Достаточно делать все для достижения цели, но, пока цель достигается, необязательно морить себя голодом и заливаться слезами. Мой человек на днях видел Кира Харти, даже говорил с ним, к сожалению, не смог его убить, потому как стервец на удивление ловко управляется с мечом. Но никакой фехтовальщик ничего не сделает против всего того, что ждет его в Хурнае.
— И он придет сюда? — уточнил Мелит.
— Он безрассуден, — развел руками Квен. — Он не чувствует грани, за которой опасность превышает его везение. Он играет с удачей. Сам пошел навстречу воину, который его искал. Сидел с ним за одним столом. Он придет в Хурнай. Здесь я, его враг, и мои уши. И здесь его названый брат. У Кира Харти есть все основания подозревать брата в предательстве. Ненависть приведет его в Хурнай.
— Может быть, — задумался Мелит. — Может быть, он и играет с удачей. Но ведь пока выигрывает?
— Пока да, — улыбнулся Квен. — Да, он убил всех тех, кого ты перечислил, но он убил худших. Поверь мне, Мелит, победы расхолаживают. Здесь, в Хурнае, сотни лучших воинов ждут Кира Харти. Здесь, насколько я уже знаю, его ждет Суппариджа, эта ужасная баба, пришедшая из Пустоты. Здесь же лучший из лучших воинов клана Смерти. Здесь же тайные службы и Хилана, и Хурная. И второй ловчий Пустоты — Хантежиджа — тоже недалеко от города. Послушай, он никуда не денется. Неужели из-за одного озорника может начаться Пагуба? Десять лет он скитался по Текану, и Пустота не догадывалась, что один из Сакува выжил. Или Пагуба подобна снежной лавине, мы в горах и нам следует разговаривать шепотом? Нам нужно еще пару дней.
— У нас нет пары дней, — проворчал Мелит и сжал ладонями виски. — Но я не о Пагубе. Да продлит Пустота благополучие Текана. Я об ише. Он в смятении. Заперся в своих покоях, не пускает даже Аси. Она уже залила слезами все коридоры. Этри замучилась ее утешать. Кинун не может к нему зайти, только Хартага с ним. И то иша собирается прогнать даже его завтра.
— Что его беспокоит? — не понял Квен. — Он получил известия, что Пустота больше не может ждать?
— Нет, — выпрямился Мелит. — Он получил другие известия. Не от слуг Пустоты.
— От кого же? — удивился Квен.
— В Хурнае есть ведунья, — развел руками Мелит. — Хуш ее имя.
— И она все еще не на дробилке? — воскликнул Квен.
— Она словно дух города, — объяснил Мелит. — Если где и видели сиуна Хурная, то только возле ее жилища. Если ее тронуть, Хурнай будет в беде пострашнее Пагубы, поверь мне. К тому же она никому не делает зла. Никого не принимает. Живет на пожертвования приезжих, которые бросают монеты через ограду ее домика. Это стало чем-то вроде доброй традиции.
— И как же иша добрался до нее? — спросил Квен.
— Он отправил к ней Ашу, — объяснил Мелит. — Тот неделю уговаривал старуху согласиться на приглашение иши. Все рассказал ей. О Кире Харти, об угрозе Пагубы. Все. Она не пошла к ише. Ничего не сказала о Пагубе. Но передала для иши две вести. Первая касалась Кира Харти. Он перестанет быть здесь, в Хурнае.
— Будет убит? — уточнил Квен.
— Нет, — мотнул головой Мелит. — Она сказала, как сказала: «перестанет быть». Это произойдет в течение недели. То есть ты прав, он придет в Хурнай.