Пака. Книга сапфировая
Шрифт:
Затем, она готовила обед, точнее ужин, обед мы пропустили, пока болтали, а я смотрел, как она готовит.
И вот кто я после этого? Жуткий дистэто или смиренный Лука?
Видимо, сама Пака заподозрила что-то неладное и, подсунув мне тарелку с вкуснейшими картофельными «лодочками», выдала.
— Мы не ссоримся, заметил? Уже несколько часов подряд. Я чувствую себя так, будто я дома. И то, что ты точишь ножи и возишься с проводкой, кажется мне нормальным. Но, Стива, это ненормально, не находишь?
Я слушал ее, конечно, но отвечать не торопился по двум причинам.
Первая —
Вторая — если отвечу, начнем сра…простите, ругаться.
Но, надо знать Паку! Она не отвязалась, пока не получила от меня ответа. Терроризировала взглядом, сопела, и отказывалась дать добавки. Я почел за лучшее, ответить.
— Paloma, я не знаю, что тебе нужно. Если мы ругаемся — тебе плохо. Если мило общаемся- тебе тоже плохо. Давай как у Боскас? А? Ты орешь на меня днем, я ночью. Или ближе к вечеру, а? Ночью мы спим, хвала Небесам, и вполне себе спокойно. Однако, в благодарность за вкусный ужин, я могу поорать на тебя к полуночи. Тебе как? В ухо, когда спишь или сначала разбудить, а потом гавкнуть? — я был сыт, спокоен и потому, моя речь не была пламенной, скорее лениво-хамской.
Она даже полыхнула, покрываясь синими искрами! Начинается очередной концерт.
Знаешь, Пакита, есть у меня одно предположение, почему мы так яростно реагируем друг на друга… Это от желания… Вожделение проявляется по разному. В нашем случае, это скандалы. Ну, с моей стороны, точно. И бешусь я потому, что ты для меня недосягаема. Ты вспыхиваешь от любого моего слова и взгляда, и, учитывая такую вот реакцию, ты вполне готова отдаться мне. Только, мне этого мало.
Стать очередным «брюнетом» в твоей истории похождений, я не хочу точно. И как бы мне не сносило крышу, как бы я не был влюблен в тебя, я не желаю остаться в твоей памяти под грифом — «Стива, жеребец, яхта». Я приложу все усилия, чтобы ты запомнила меня, это- раз, и чтобы влюбилась, это-два (это главнее, но так размышлять удобно- программа минимум и программа максимум)!
Вот, как хочешь, но я, суперарэ, сказал-сделал!
Да, учитывая разницу в нашем с тобой социальном статусе, я допускаю, что может ничего не получиться. Но, я попытаюсь. А если вспомнить, что осталось нам болтаться на яхте совсем немного, то, это будет блиц-план!
Я намерен выводить тебя из себя, исключительно для того чтобы ты поняла, не все дается легко. Ты, тиби, а значит мужики к тебе в руки сами собой плывут. Вот и запомни, что Стива, иной, другой.
Я прекрасно понимаю, что для меня это будет пыткой, но ты слишком дорога мне, чтобы я позорно слил тебе в этой игре!
Вот решил и сразу легче стало! Народ, вот как-то так….
Пока легендарное решение принималось мною мысленно, жуткая Пака полыхала и злилась. Вау, вот круто!
— Знаешь, ты полный, абсолютный дуб! Честно! Совершенно не понимаешь, а чем я говорю!
— Да, дорогая, я совершенно не понимаю. Про дуб- грубо, но я не обиделся. Это к слову. Знаешь, мы можем пойти на корму. Жара спала, можно подышать свежим воздухом. Море, опять таки… Когда еще доведется тебе, Пакита, с классным парнем полюбоваться волнами? — пробная бомба была заброшена!
— Никуда я с тобой не пойду! Сиди там один и гипнотизируй море! Я пошла спать! И не смей орать ночью!! — она была прекрасна, и я залип на ней.
— Как пожелаешь, кариньо, — включил «смиренного Луку», а сам запускал план!
Я нашел в штурвальной гитару. Да, alma mia, буду сидеть и петь. Вот, клянусь, еще ни одна девчонка не осталась равнодушной к моему лабанию и завываниям!
Ты не усидишь у себя в каюте, поверь, и не сопротивляйся, когда захочется сесть рядом со мной и смотреть на меня нежным взором. Что ты там пела в первый раз? «Вьюн…»? Вот и послушай, как поет эту песню мужик, который хочет быть услышанным!
Когда за Аленой с треском захлопнулась дверь каюты, я посайгачил в штурвальную и, взяв гитару, удобненько устроился на корме.
Елы-палы…а не так-то это и просто, петь серенаду, чтоб ее, для девушки, которая с ума сводит! Сейчас бы текилы бахнуть, чтобы голос и руки не дрожали…
Вспомнил, я же официально — псих. Не надо, Стива, ничего строить из себя. Ты есть ты. Забей и просто радуйся, что жив и Пака рядом.
Пака…Я думал о ней, от того, наверно, и запел так, как никогда не пел. Просто потому, что никогда не был настолько очарован и безумен.
Она пришла… правда, я не заметил, когда. Допел песню, очнулся, а она сидит напротив меня и… смотрит. Глаза эти окаянные! Интересно, что скажет? Хотя, от нее всего, что угодно можно ожидать… Оп, накаркал!
— Ты не дал мне порулить яхтой, а обещал, между прочим, — не верю, Пака, не верю!
Пришла ты не за этим.
— Рули, кариньо, на штурвале есть кнопка «Автопилот». Нажми «отключить» и катайся на здоровье, — я и глазом не повел в ее сторону.
— И ты не боишься, что я завезу нас не туда? Что на скалы нарвемся? — она была удивлена сверх меры.
— Не-а. Чего бояться? Я выплыву. А ты… Ну, Пакита, руль у тебя в руках, тебе и решать, умирать или жить, — вот что-то такое выдал мой врунский язык.
— Ты странный стал, Стива. Я тебя не узнаю, — она вглядывалась в мое лицо, пытаясь понять, что не так.
— Просто понял, что тебя ограничивать нет смысла. Все равно сделаешь, как хочешь. А я только и могу, что позаботиться о последствиях. Должен же кто-то об этом думать, — а как тебе такое заявление?
— Ты говоришь как Илька, — она надулась.
— Разумеется. А ты делаешь, как Пака, — я перебирал струны гитары, все так же, не смотря на нее, — Ты косячишь, мы разгребаем последствия.
Она разозлилась.
— Ты не смей рассуждать о моих косяках, понял?! — задел за живое, точно, ибо помнил, что брат ее дрался частенько по ее вине и шрам заработал на морду.
— О них рассуждай, не рассуждай…без разницы. Иди, кариньо, бузи сколько влезет. Я рядом, если что. И я не брат тебе, меня жалко не будет, если придется мною пожертвовать, — я перегибал, но давно хотел ей об этом сказать.