Палач 3
Шрифт:
– Так можно тебя поздравить?
– Погоди… – вмешалась Таня, шокированная моим состоянием больше, чем новостями про бегущих преступников. – Ещё не факт. Я думаю, у неё так стресс проявляется. Тест делала?
– Тест отрицательный. Делала вот только что. Но он может врать…
– Так, всё. Не зацикливайся. Завтра растечешься, вот увидишь. Пальцы пока потри. Чувствительные?
Я проверила подушечки пальцев.
– Ну вроде… не очень чувствительные.
– Значит, завтра или даже ночью жди "меськи". Онемевшие кончики пальцев – верный признак, стопудово тебе говорю. Я всегда этим пользуюсь.
***
Проснувшись спозаранку, на отходняках я протопала в ванную комнату.
Живот сильно заболел, он и разбудил меня, и к тому же на нижнем белье возникло влажное, даже водянистое ощущение.
В надежде, что это запоздалые месячные пришли, я сразу вытащила прокладку из сумки, развернула её и собралась было клеить на белье. Однако, сняв трусы, меня ждало полное разочарование.
Сделала тест на беременность повторно, перевела последний и чуть в обморок не упала.
Тест оказался положительный.
Сверив его со вчерашним, якобы отрицательным тестом, я схватилась за голову. "Призрака" на первом тесте не увидела – рано выбросила в ведро, не дождалась. Вот же…
Одевшись, я подошла к зеркалу и поглядела на своё помятое отражение.
Итак, я беременна.
Что могло быть хуже и что б так усугубило моё незавидное положение, кроме беременности от того человека, с кем намерена разводиться? Да ничего… Хуже быть ничего не может.
Глава 8. Катерина
Прошло несколько дней с тех пор, как поссорилась с Фархадом.
Телефон держала включенным всё время в надежде, что Фархад в ответ включит свои мозги и поймет, что поступил опрометчиво. Ну и для того, чтобы он не мучил меня угрозами приехать и разнесли город в щепки, а также Гаяне прекратил запугивать, я всегда была на связи. И на тот случай, если вдруг позвонит Гаяне, я всегда держала телефон при себе, так как беспокоилась, как там она.
Но с Гаяне на протяжении нескольких дней было всё в порядке. И Фархад не звонил. Ни мне, ни Авроре. Я каждый день по нескольку раз спрашивала у неё, есть ли вести от отца. А Фархад не только Аврору из жизни своей насыщенной вычеркнул, но и меня в довесок.
Моё беременное положение всё же склоняло меня к решению пойти на примирение с отцом будущего ребенка, но пресловутая "гормональная свистопляска" и неугасимая обида за то, как он с Авророй обошелся, не давали мне переступить через себя, через свою гордость.
Я понимала, что правда насчёт Авроры, и моя беременность в довесок благоприятно повлияет на Фархада и его принципиальность в отношении Авроры, не пожелавшей делать так, как он приказал. Аврора пошла наперекор приказу отца и к тому же выдумала самое страшное, что только могло послужить причиной отказаться от брака с Халедом Абдуллаевичем и напрочь испортить друг с другом отношения.
При этом, понимая, насколько трепетно Фархад к детям относится, я знала, что он все равно не сможет обижаться на Аврору всю жизнь. Он однозначно должен одуматься и попросить у Авроры прощения первым.
На это я и рассчитывала.
Но вот уже вторая неделя пошла, как Фархад не дает о себе знать вообще, и это стало меня напрягать.
Долго размышляя и сомневаясь, стоит ли делать первые шаги навстречу и что из этого поимею, я все же решилась набрать его номер. В конце концов, каким бы Фархад не был, он мой муж пока что, отец Авроры и отец нашего с ним будущего ребенка.
Сама мысль о том, как Фархад отреагирует, когда узнает, что у меня наконец-то получилось забеременеть после долгих безуспешных попыток, подначивала меня не скрывать, что он скоро станет папой. И возможно, что ношу я дочку – Фархад давно мечтает о дочке, потому что сыновья у нас есть.
И самой интересно, на кого наша дочь будет похожа больше? На меня или всё же опять на Фархада с его бескомпромиссным доминантным генофондом?
Фархад придет в высшую степень восторга, как только я сообщу ему такую чудесную новость, и сам захочет помириться с Авророй.
Заручившись надеждой, что всё проще, чем кажется, я попробовала позвонить сама, изрядно переволновавшись незадолго перед тем, как нажать на кнопку посыла вызова.
Но зря я понервничала. Вместо голоса Фархада я опять услышала автоответчик. На другом его номере – та же безответная история. И на третьем – тоже.
Фархад сменил номера всех телефонов, либо они разом сломались или отключились?
По ряду причин, известных лишь ему, Фархад для меня стал недоступен вообще никак. Само собой разумеется, меня это обстоятельство обеспокоило, и я не была намерена оставаться в неведении дальше.
Следом я позвонила Фатиме, чтобы попросить услышать детей. И заодно аккуратно поинтересоваться, что случилось с Фархадом.
Фатима, как я предположила по ее осипшему страдальческому голосу, простудилась. Лежит с температурой. Я, конечно, поинтересовалась в первую очередь, как её здоровье, и нужна ли помощь. На что Фатима обидчиво бросила.
– Мой сын в тюрьме. Какое тут может быть здоровье?
Новость эта не могла оставить меня равнодушной. Как будто грудная клетка сжалась, не давая дышать как прежде размеренно.
– То есть? – опешила я. – Как это – в тюрьме?
– Вот так. – фыркнула Фатима. – Как все, так и он.
Фархад попал в тюрьму… Его все же посадили. Ну как так? Почему?
В чем его обвинили и за что посадили, спрашивать было незачем. И так ясно, ведь есть за что, и много чего есть. Только вот нам с Фатимой любой повод изолировать Фархада от общества не канался. Мы знаем, кто он, но он наш. Нам он нужен такой, какой есть.
– Подождите, Фатима, не волнуйтесь раньше времени. В какой он тюрьме?