Палач. Нет милости к падшим
Шрифт:
Среди перечисленных качеств мы так и не смогли найти такие характеристики, как честность, благородство, честь, достоинство, сострадание, жертвенность, следование высоким идеалам, патриотизм, любовь к ближнему в ее христианском понимании, альтруизм и т. д. То есть у СПРЭ отсутствуют именно те качества, с которыми связаны ожидания общества на перемены, справедливость и гармонию. А его предельный, прожженный цинизм поражает даже тех, кто находится под его непосредственным окормлением. Это вам не благородные рыцари из средневековых романов, и не храбрые мушкетеры, и не чопорные английские джентльмены, и не помешанные на вопросах чести испанские гранды, и не готовые драться на дуэли из-за каждого (на наш взгляд) пустяка русские офицеры. Наш СПРЭ в огонь не войдет, в прорубь не бросится, место в лодке не уступит. Высокие
Примеры? Пожалуйста. Мы часто слышали из уст „отцов-руководителей“ страны призывы любить Родину, защищать ее, оборонять от недругов и т. д. При этом, если Вам, уважаемый читатель, удастся назвать хотя бы трех представителей элиты, у которых дети или внуки отслужили в армии, — я сниму перед Вами шляпу. Где были внуки первого президента, где служили сыновья министра обороны? Почему наследник британского престола считал для себя делом чести служить на равных с остальными? Почему во всех цивилизациях тот, кто управлял и владел, вместе с тем защищал и бился? Потому что таков был изначальный социальный контракт: я правлю и собираю с тебя дань, но при этом гарантирую твою защиту. Да, у меня есть дополнительные права и льготы, но также и первейшая обязанность — защищать тебя любым способом, даже ценой собственной жизни. Наш СПРЭ приобрел массу прав, при этом практически отторгнув какие-либо обязательства перед обществом. Такое в истории уже было: Рим, Халифат, Порта, СССР. Теперь Россия. Конец известен. Единственное, чего он не понимал, так это того, что в сложившихся условиях в случае конфликта ему не на кого рассчитывать. Защищать его никто не стал, ибо русская армия начала века была действительно народной, без всяких примесей, пронизанная чувством глубокой ненависти и к элите, и к своему руководству, что и проявилось непосредственно в момент распада».
Евгений Викторович настолько увлекся работой, что не заметил, как пролетело время. Особое удовольствие ему доставляло мысленно снабжать свой текст иллюстрациями, благодаря которым общая картина становилась более красочной и понятной. Вот и теперь, размышляя о российской элите, в начале XXI века приведшей когда-то великую державу к гибели, он сравнивал ее с хищником — злым и агрессивным, как тигр; подлым, как гиена или шакал; хитрым, как старый лис; ненасытным, как волк — сумевшим облапошить всю страну, разодрав ее, в конечном счете, на куски.
— Да! И воля у них была, и духу хватало. А вот совести не было совсем. — Плавное течение его мысли прервал голос стюардессы, оповещающей о скором приземлении.
Глава XV
Кузьмич
«В связи с тем, что в новом году Уральская республика увеличивает на 40 % надбавки к зарплате сотрудников милиции, руководство московского ГУВД всерьез озабочено потенциальной проблемой кадрового голода правоохранительных органов столицы. В ГУВД Москвы опасаются, что из-за разницы надбавок к зарплате сотрудников милиции в Московии и других странах бывшей Федерации многие милиционеры уволятся из органов. В прошлом году из московской милиции уволилось 5882 сотрудника, а только за первые восемь месяцев этого года — уже 7539 человек».
«Крысы бегут с корабля», — Иван Егорыч Кузьмичев, в простонародье Кузьмич, отложил газету и задумался. Он был обычным участковым, которому через пару лет надо было уходить на пенсию. Молодость пролетела незаметно, унеся с собой все его радужные мечты и надежды, которые теперь уже точно не сбудутся. Он встал со стула в своем маленьком служебном кабинетике и подошел к зеркалу. На него смотрел довольно мрачного вида дядя, с мешками под усталыми глазами, крупным носом с красноватыми прожилками («Надо завязывать пить!»), оплывшими скулами и заключенным в жесткое перекрестие морщин ртом.
Захотелось выпить, но сейчас было нельзя. Вот-вот должен подъехать какой-то
А ведь еще совсем недавно, всего каких-то тридцать лет назад, он выпускался из Московской школы милиции: молодой, стройный, подтянутый офицер, которому так шла форма. Новенькие лейтенантские звездочки сияли на солнце, узкую талию перепоясывал золотой ремень, белые перчатки и аксельбанты дополняли праздничный наряд.
Ниночка была в восторге: она искренне гордилась своим мужем, еще совсем недавно обычным деревенским пацаненком, который сам, без чьей-либо помощи, приехал в столицу, поступил в Высшую школу милиции и успешно ее окончил. Да и он гордился собой и был полон решимости оправдать, доказать и свершить! Трепещите, преступники, воры и мошенники! Иван Егорыч будет бороться с вами, защищая честь и достоинство простых граждан!!!
Но действительность оказалась гораздо прозаичнее. Он начал службу участковым и поначалу действительно пытался навести в своем районе порядок. Но быстро понял, что это никому не нужно. Был конец 80-х, в стране шла горбачевская перестройка, которую почему-то начали с борьбы с пьянством и алкоголизмом. Перед ним поставили задачу: еженедельно «сдавать» определенное количество «алкоголиков». Но у него на участке все они были давно известны, и где брать новых, он не знал. А его корили и доставали каждый день. Многие из коллег на этом сделали карьеру, но он не мог хватать человека и портить ему жизнь лишь за то, что от него пахло спиртным. Эх, сколько же их, бедолаг, тогда погорело, скольких поувольняли с работы, повыкидывали из партии! И все это только ради отчетности, наград и продвижения по служебной лестнице! В общем, антиалкогольная кампания успешно завершилась новой волной поголовного пьянства, но о его несговорчивости не забыли, и всякий раз, когда заходила речь о повышении по службе, его личное дело отодвигали в сторону. Уж и годы прошли, и начальство все поменялось, но слушок о том, что Кузьмичев какой-то не такой, витал. Так он и остался участковым.
Потом наступили бурные 90-е. В столицу ломанулись искатели приключений, аферисты всех мастей и те, кто просто хотел заработать копейку. И тут вообще начались удивительные дела: милиция не столько боролась с преступностью, сколько собирала деньги с граждан. В результате многие его коллеги начали ездить на импортных машинах, покупать неплохие квартиры, их жены и дети в обязательном порядке проводили отпуск в Турции. Почти год он никак не мог взять в толк, что происходит. Но потом его вызвал к себе начальник и дал понять, что работает он на очень перспективном участке, все-таки центр города, что желающих попасть на его место пруд пруди и что если он и дальше будет отрываться от коллектива, то его просто уволят. Ничего не поняв, Кузьмич (к этому времени его уже так называли все приятели) вышел из кабинета и отправился к своему однокашнику и другу Олегу Дятлову за советом.
— Ну, ты, Кузьмич, либо очень наивный, либо туп беспробудно, либо притворяешься. Участковые ежемесячно должны сдавать начальнику по 1000 баксов. Из всего собранного он половину оставляет себе, а половину отдает наверх, и так до вершины всей этой, блин, пирамиды. И если ты не сдаешь, то это вовсе не значит, что твои деньги не учитываются. Просто шеф их должен в этом случае доложить из своего кармана. А он просто не в состоянии тебя, так сказать, содержать. Так что, если не хочешь потерять работу, впрягайся в общее дело и зарабатывай, — предельно ясно объяснил ему Олег.
— Но откуда же я возьму такие деньги?! Сам знаешь, какая у меня зарплата! — Кузьмич явно чего-то недопонимал.
— Да, брат, отстал ты от жизни. У тебя есть на участке не зарегистрированные граждане?
— Ну, есть.
— И что ты с ними делаешь?
— Как что! Требую зарегистрироваться в положенный срок. В случае невыполнения пишу предписание на выселение.
— Нет, ну ты точно лох! — Олега все это начинало забавлять. — Их не гнать надо, а плодить! Это же постоянный источник дохода! Ты их обязан выявлять? И выявляй!!! Но потом проявляй жалость, помогай людям, твори добро. И оно будет вознаграждено.