Пальцы китайским веером
Шрифт:
Татьяна понимала, что рано или поздно Лавров не выдержит и устроит жене скандал. Так оно и случилось, причем буря грянула в присутствии Волошиной.
Повод, из-за которого началось выяснение отношений, Таня вспомнить не могла, какой-то пустяк. Вроде Николай пришел с работы, полез в холодильник, звякнул кастрюлей, и Наташа зашипела:
– Тише, ребенок спит.
Муж ответил что-то резкое, и понеслось…
Бедная Волошина не знала, куда деваться. Уйти не могла – в пылу ссоры то Коля, то Ната поворачивались к ней и спрашивали:
– Я прав?
– Я права?
Волошина только
– Вам надо поехать отдохнуть. Вдвоем.
– Отличное предложение! – язвительно засмеялась Наташа. – А как же наш сын?
– Пригласите на неделю сиделку, – предложила Таня. – Ната, ты совсем одичала. Да и Коля издергался. Семь дней на море или в Европе вас реанимируют.
– Никогда не брошу малыша! – категорично заявила мать.
– Разве я предлагаю отказаться от Павлика? – остановила подругу Татьяна. – Всего о семи днях речь! Муж тоже человек.
– Правда, давай прокатимся в Рим или в Афины, – оживился Николай. – Помнишь, мы же когда-то мечтали путешествовать. Я договорюсь с Валей Розановой, она замечательная сиделка, присмотрит за Павликом, как за родным.
Наталья молчала. Тане показалось, что подруга согласна, и она воскликнула:
– Вот и здорово! Вам надо хоть раз в неделю приглашать помощницу и куда-нибудь вдвоем выбираться.
– Правильно, – подхватил Николай, – нельзя себя заживо хоронить.
И тут Наташа впала в истерику. Лаврову в лицо полетели упреки, основной звучал так: у нее в роду никогда не было генетических заболеваний, Павлик родился инвалидом по вине отца.
– Сначала ты сделал мне больного ребенка, а потом решил его убить, сплавив чужой няньке? – с совершенно безумным видом вопрошала Ната. – Хочешь подговорить ее удушить Павлика, пока я тебя буду в поездке обслуживать? Тебе нужна домработница, которая трусы в гостинице постирает? Самому лень чемоданы тащить?
Вот тут Татьяна по-настоящему испугалась: похоже, у подруги беда с психикой, ей требуется помощь грамотного специалиста. Николай опешил и, вместо того чтобы сделать супруге успокаивающий укол, сказал:
– Ни ты, ни я не знаем свою родословную от Адама и Евы. У кого-то в семье была болезнь Гюнтера. И никто не виноват, что она проявилась у Павлика.
Наташа захохотала:
– Ну уж нет! На меня ответственность тебе не перевалить! Мои отец и мама, бабушка с дедушкой даже не слышали про эту напасть!
– И моя родня здорова, – возразил Николай. – Но где-то там, во тьме веков, у кого-то из наших предков…
– Заткнись! – зло приказала жена. – Где твоя мать?
Лавров схватил со стола салфетку и промокнул лоб.
– Она бросила нас с отцом, когда мне едва исполнился год. Незачем сейчас вспоминать ее.
Ната подскочила к мужу и вцепилась ему в рубашку.
– Почему же? Настало время пролить свет на грязные тайны Лавровых. Матушка пила? Сидела на уколах?
– Нет, – процедил Николай, – она совершенно нормальная
– Совершенно нормальная женщина никогда не бросит сынишку, – звенящим от напряжения голосом объявила Наташа. – У твоей матери болезнь Гюнтера, поэтому она от всех прячется.
– Ну ты и дура! – не выдержал Николай. – Страдающие порфирией [16] не рожают детей!
– А эта сподобилась! – затопала ногами Ната. – Ты знал правду про мать, но ничего не сказал, потому что хотел жениться на мне и устроиться в Москве за спиной моего папы. Когда появился больной Павлуша, ты и вовсе прикусил язык, молчал о маменьке, потому что хотел, чтобы вся ответственность легла на меня. Вроде я должна быть виновата, и только я. Ты мерзавец и сволочь!
16
Болезнь Гюнтера еще называют порфирией, или болезнью вампиров.
Наталья начала бить кулачками по груди онемевшего мужа. Таня кинулась к подруге, оторвала ее от Лаврова, оттащила к диванчику, усадила и скомандовала:
– Коля, живо сделай ей укол. Не стой памятником, видишь же, нервы у человека ни к черту!
Но Николай неожиданно ответил:
– Я тоже не железный. Да, я никогда не говорил о своей матери, но теперь скажу правду. Мария Алексеевна, по словам моего отца, происходила из истово верующей семьи, где расшибают о пол лоб при молитве, а всех остальных, не воцерковленных, людей считают врагами. Папа никогда не рассказывал, каким образом ему удалось жениться на маме, да еще уговорить ее родить ребенка. Когда мне исполнилось одиннадцать месяцев, она вернулась к родителям. Потом отреклась от мира, постриглась в монахини и сейчас носит имя мать Аполлинария. Насколько мне известно, сия особа заведует приютом, где воспитываются брошенные дети. Вот такая гримаса судьбы: сама забыла про собственного сына, а жалеет чужих ребят. Секундочку…
Николай быстро вышел из кухни. Наташа начала грызть ногти, Таня боялась поднять на нее взгляд.
– Держи, – сказал Лавров, вернувшись. – Перед смертью отец прислал мне письмо, в котором очень подробно рассказал о своей жене и моей матери. Почитай на досуге. Там, кстати, указан ее московский адрес. Я к ней в гости не наведывался и не собираюсь. А ты сходи, посмотри на свекровь, убедись, что она не страдает порфирией, и заткнись. Я тебя подменю, посижу с Павликом. Можешь прямо сейчас отправляться. Ну, давай, смазывай лыжи салом…
Наташа зарыдала.
– Да сделай же ты ей укол! – возмутилась Волошина.
Николай пошел к холодильнику, где хранились лекарства…
Рассказчица замолчала и начала тереть ладонью лоб.
– Матушка Аполлинария… – пробормотала я. – Интересный поворот сюжета. По нашим сведениям, незадолго до смерти Наталья пыталась встретиться с Марией Алексеевной, звонила в ее московскую квартиру, но там никого не оказалось. Мать Аполлинария только прописана в столице, фактически же проживает в монастыре. Зачем Наташа ринулась к незнакомой женщине? По какой причине покончила счеты с жизнью именно в доме, где та прописана? Это осталось невыясненным.