Палиндром. Книга вторая

Сотников Игорь

– А как насчёт вертолёта? – приглушённым голосом сказал язвительный тип.

– Какого ещё вертолёта?! – вместе с рассудительным типом, про себя вопросил Маккейн. И как сейчас выясняется, то язвительный тип не просто паскудный тип, а всё это его недовольство и паскудство имеет под собой весьма крепкие основания – он куда как больше знает, чем его напарник, и оттого он такой циничный подонок, а его напарник пребывая в неведении того, насколько паскуден этот мир, пока ещё остаётся в своём добродушии. Но ничего, и как только его напарник раскроет ему глаза на истинное положение вещей, то ему ничего другого не останется делать, как с прагматичной, то есть с циничной точки зрения, посмотреть на этот мир.

– Ну, ты меня удивляешь своей наивностью. – Усмешливо сказал язвительный тип. – А для чего спрашивается, устроена вертолётная площадка на верхней палубе.

– Ну, это ещё ни о чём не говорит. – Добродушный напарник ни в какую не хочет расстаться со своей наивностью.

– Ладно. А как капитан поддерживает связь с берегом? – спрашивает язвительный напарник. И на это есть что ответить у его добродушного и по-своему наивного собеседника. – Я думаю, что для этого есть специальное навигационное оборудование и спутниковая связь.

– А если крайне необходимо лично переговорить? – всё не сдаётся язвительный тип.

– А что, спутниковой связи разве недостаточно? – добродушный собеседник своей наивностью прямо поражает его собеседника, а что уж говорить о Маккейне, который уж знает, что есть такие ситуации, что никакой прокладке в виде телефона нельзя доверить ту крайне важную информацию, от знания которой, аж под ложечкой сосёт.

– Нет. – Только это и смог из себя выразить язвительный тип. И этого объяснения, как оказалось, было достаточно его мало понятливому собеседнику. Который, не долго думая, спрашивает своего более осведомлённого напарника. – Я как понимаю, ты что-то недоговариваешь.

– Есть такое дело. – Понизив свой голос до заговорщицкого, сказал язвительный тип. После чего, как это понимает Маккейн, язвительный тип приблизился к своему собеседнику как можно ближе, чтобы ни одно слово не прошло мимо него и не дай бог попало в чужие уши, и начал так тихо ему говорить, что даже Маккейну оказалось не всегда по силу преодолеть тот защитный звуковой барьер, которым оградил себя этот язвительный тип.

И как бы язвительный тип не перекрывал всякий внешний доступ к той информации, которую он вкладывал своему напарнику, всё-таки Маккейн сумел услышать самое главное. – В конце недели ожидается прилёт вертолёта, который доставит сюда, на корабль, неких важных лиц, с которыми капитан Мирбус будет координировать свои дальнейшие действия. И если постараться, то…– но дальше Маккейн не смог дослушать по причине своего нетерпения. Он сам додумал за язвительного типа.

– Я должен непременно с ними встретиться. – Сделал немедленный и столь нетерпеливый вывод Маккейн. И тут же освещённый светом фонаря, зажмурившись в глазах от бьющего света в глаза, понял одну вещь – сейчас все решения за него будут принимать те, кто его обнаружил.

Глава 3

Приметливость и приветливость встречного и окружающего мира

Как все знающие, а также догадывающиеся о существовании причинно-следственных связей люди знают, то если человек подвергся изменениям, то рано или поздно, в зависимости от характера этих изменений, эти его изменения будут замечены теми людьми, кто входит в круг его знакомых и частично незнакомых – кому вы по причине вашего резкого изменения в сторону человека дерзкого (вы перебрали не слегка), вдруг отдавите ногу (а будь вы прежний, то никогда бы так не сделали – ну а тому, кому вы отдавили ногу, от этого не легче, да и не поймёт он ничего).

Так если эти ваши изменения носят демонстративный характер, – вы сменили причёску или же сделали липосакцию, что есть внешнее выражение вашего желания измениться в красивую сторону, – то это сразу же бросится в глаза вашим знакомым, чья реакция не замедлит себя ждать. – «Ты отпад!», или же: «Я тоже так хочу схудеть». В случае же когда вы решили пойти куда как дальше – а вы решили изменить свою жизнь кардинально, – то такого рода изменения в вас не сразу обнаружатся, если вы сами не захотите этого. Что совсем не означает того, что вы не изменились – а с того самого момента, как вас посетила эта глубокая мысль, вы перестали быть прежним, и отныне стали мыслить иными категориями: я вместе с собой изменю этот погрязший в без изменчивости мир.

Так и господин Шиллинг, приняв для себя решение: «Сегодня или никогда, я приму окончательное решение», – внешне хоть никак и не изменился – он всё такой же неприступный и величавый не человек, а столп общества – тем не менее, внутри он уже не был прежним человеком номер два в государственной машине (хотя формально это так и оставалось быть), а теперь он чувствовал себя куда как увереннее. И если раньше он, посматривая на спину президента, задавал себе вопрос: «А чем я хуже?», – то сейчас он сделал один шаг по направлению своей мечте – стать человеком номер один – и теперь он уже не задавался вопросом, а констатировал факт настоящего: «А я ничем не хуже!». А должное понимание такого положения вещей, подвигает Шиллинга к тому, чтобы принять исходящее от одной из групп влияния в палате представительств, предложение о выдвижении своей кандидатуры на следующих президентских выборах.

И хотя Шиллинг больше чем уверен, что лучшего президента чем он, на данный момент не отыскать, – он, видя президентство нынешнего президента с изнанки, с так сказать, тыльной стороны, давно уже понял, насколько Мистер президент недостоин быть президентом (если он добром ему не уступит лавры первенства, то ему есть что предоставить СМИ в качестве компромата), – тем не менее, он не уверен в том, что и выборщики также о нём думают. И это по объективным причинам понятно, ведь он вечно стоит в тени спины президента и о нём мало что известно. – Ну, основные средства массовой информации под контролем нашей финансовой группы, так что здесь проблем не будет. – Рассудил Шиллинг, завязывая галстук.

Но стоило Шиллингу вспомнить все эти представительные лица той части истеблишмента, которую он будет представлять, если сегодня даст им своё согласие, то в нём всё внутри в недоверии напряглось, и ему вдруг перехотелось вносить в свою жизнь изменения и давать согласие на их предложение. – В момент продадут, если что пойдёт не так. – Сделал вывод Шиллинг, не заметив, как слишком сильно затянул на шее галстук, что даже стало трудно дышать. – Они-то, что потеряют. Немного денег. А мне дороги обратно уже не будет. – Всё больше стягивая галстук на шее, Шиллинг постепенно приближался к разрешению этого вдруг возникшего вопроса. И если бы не его огромное желание жить, то все эти господа, о ком так не вовремя для себя вспомнил Шиллинг, были бы крайне в нём разочарованы и вслед озадачены поиском нового кандидата на выдвижение в президенты.

– Не будем спешить с выводами. – Ослабляя галстук, решил Шиллинг. – Я ещё не сказал, ни да, ни нет. Посмотрим, как сегодня пройдёт совет безопасности. Вот чёрт! – Шиллинга вдруг осенила чертовски интересная мысль. – А ведь они не зря именно сегодня ждут от меня принятия решения. И между этими двумя событиями определённо есть какая-то связь. Но какая? – Шиллинг глубоко задумался, продолжая смотреть на своё отражение в зеркале. – Наверняка меня ждёт там сюрприз. – До чего единственного смог додуматься Шиллинг. После чего он посмотрел на ручные часы и опять задумался.