Палиндром. Книга вторая
Шрифт:
Так Мистер президент, ничем себя не выдавая, начинает прислушиваться к исходящему со стороны Первой леди дыханию. После чего убедившись в том, что она дышит ровно, без патологий на свисты лёгких, взяв себя и одеяло наизготовку, начинает выжидать того переходного момента в её дыхании, когда будет можно беспрепятственно покинуть кровать, а затем свою опочивальню. И вот этот переходный момент, под названием порог бездыханности, настаёт, – Первая леди выдохнула из себя переработанную порцию кислорода и сейчас для того, чтобы наполнить себя новой порцией живительного кислорода, приготовилась вздохнуть, – и Мистер президент, чутко уловив этот момент возможности – Первая леди даже если среагирует на этот его подъём, то всё равно, пока не вздохнёт ничего сказать ему не сможет – резко скидывает с себя одеяло и без оглядки несётся вначале в ванную комнату.
Где он быстро приводит себя в косметический порядок – он обрызгал собой унитаз, обрызгал водой из под крана себя, пальцем руки с намазанной на него пастой почистил зубы и, смочив слюной руки, взъерошил волосы – после чего прямиком идёт в имиджевую комнату, где его уже ждут два специалиста по более глубинным косметологическим технологиям, которые уже окончательно наведут на него лоск и слепят из его помятого лица то самое лицо президента, которое с обложек журналов и экранов телевизора озаряет надеждой своих избирателей и ослепляет злобой его недругов.
Так что этот процесс очень ответственный, вот почему Мистер президент позволяет этим мастерам стилистики, имиджа и макияжа, вести себя непосредственно и даже раскованно, где они позволяют себе отпускать в адрес друг друга скабрезные шуточки, а если Мистер президент не будет против, то его окружению тоже достанется на орехи. В общем, Мистер президент здесь не просто отдыхал, а заряжался на весь день энергией. Правда сегодня Мистер президент не учёл фактора озлобленности Первой леди, которую он вывел из себя вчерашним своим поведением. И это не то, о чём все, а особенно тот мужик с серьёзным лицом на портрете, сразу же могли подумать – Мистер президент как обычно остался верен себе, наобещал в три короба Первой леди, а как дошло дело до исполнения, то он и забыл о своих обещаниях в своём храпе – а всё было гораздо хуже.
Так Мистер президент, явившись как обычно, отбито плечами о косяки дверей, запылившись в мыслях и спотыкаясь об ковёр, то есть в приподнятом состоянии своего духа, что могло сдвинуть с мёртвой точки некоторые давно уже не исполняемые им обещания, вдруг при виде Первой леди повёл неожиданно для себя неприкрыто. И Мистер президент вместо того, как он обычно делал в такого рода случаях, – выразив удивление при виде Первой леди, посмотрел сквозь неё, – взял и неприкрыто переменился в лице. Так он в одно мгновение, из добродушного и по-своему счастливого человека, переформатировался в искривлённого гримасами недовольства человека – мол, как не приду домой уставший, но всё же с чувством выполненного долга и оттого немного счастливый, а там ты с претензиями на меня смотришь, то меня и воротит домой не идти.
И Первая леди догадывается, откуда у Мистера президента все эти мысли – с недавних пор Мистер президент пристрастился слушать чуждую ей музыку, в акустическом исполнении некоего хриплого голоса, который ещё и поёт непонятно. Но для разъяснений слов этого, судя по голосу, матёрого исполнителя, у Мистера президента есть переводчик с иносказательных слов, господин Срочняк, к которому у Первой леди тоже есть вопросы.
Но Первой леди в очередной раз не удалось стребовать с Мистера президента ответов на свои вопросы, и не потому, что она онемела в возмущении при виде этой метаморфозы в лице Мистера президента, а затем ещё пять минут не находила подходящих, но при этом цензурных слов, чтобы высказать этому подлецу и негодяю, что она о нём думает, а потому, что Мистер президент быстро сообразил, что его сейчас ждёт и быстро вспомнил о требующих его немедленного вмешательства неотложных делах. – Совсем забыл собрать совет по национальной безопасности. Есть у меня для них пару головоломок. – Заявил Мистер президент, уносясь из спальной комнаты. А вот куда он сумел добежать, то тут без особых вариантов – до столовой, где его ждал сэр Рейнджер, у которого уже всё было приготовлено, налито по бокалам и нарезано по тарелкам.
Правда пока Мистер президент находится в неведении всего того, что там, в нервном волнении, испытывает Первая леди, решившая, что сегодня она, несмотря ни на что, а добьётся ответов на все свои вопросы от своего беглого супруга. А чтобы ему было стыдно, то она не собирается приводить себя в порядок, красясь и напомаживаясь в туалетной комнате, – пусть все видят, до чего он меня довёл своим беспутным поведением и безразличием к моей судьбе, – и как есть, в одном драном халате (для чего она отрывает от него пару пуговиц и рвёт одно из гнёзд для пуговиц) покажусь на глаза перед его стилистами. Пусть они его осудят.
Правда стоило только ей припомнить этих мастеров стилистики, чья специфика работы объяснялась очень многим, то она тут же засомневалась в этом своём решении. – Они в один взгляд на меня, меня осудят и. переглянувшись между собой, так и скажут: теперь ты видишь, как я был прав насчёт всех этих леди. От них ничего путного не дождёшься. – Первую леди аж передёрнуло от этих откровений стилистов. Но это было только начало, и только один стилистов, вроде как Андре, перевёл свой взгляд с её драного халата на ничего не подозревающего Мистера президента, и взялся за массажную расчёску с феном, то тут Первая леди уже не сдержалась и бросилась спасать Мистера президента из хищных лап стилистов, которым дай только доступ к своей голове с феном наперевес, так они уж так расстараются переформатировать взгляды на себя своего клиента, что он своего утра уже не будет представлять без стилистического столика этих шарлатанов от макияжа.
Пока же Первая леди ещё не выскочила из дверей спасать Мистера президента, ничего не подозревающий Мистер президент, расслабившись сидел перед зеркалом в очень удобном и оттого успокаивающем кресле, а весь из себя напомаженный стилист Андре, запустив ему в волосы свои цепкие пальцы рук, своими движениями пальцев рук, не просто сгущал какие-то там масла, укрепляющие волосы, а он сгущал мысли Мистера президента в правильную сторону – другими, очень верными словами сказать, он замышлял (кто за этим Андре стоял, даже гадать не нужно, всех радужных мастей глобалисты).
Ну а когда тебя не просто глядят по голове, что по себе очень приятно, а так точечно способствуют расслаблению и немного снимают боль после твоего вчерашнего нервного исступления, то для полного оздоровительного эффекта рекомендуется поговорить об этом и о тех, кто этого разговора заслуживает.
– Ну что нового, Андре? – спрашивает Андре Мистер президент.
– У кого? – Андре уже наловчился на разговоры с Мистером президентом и знает, что ему ответить.
– У кого? – задумался на мгновение Мистер президент. – А кто этого заслуживает. – Быстро нашёлся Мистер президент.
– Как правило, внимание заслуживают не те, кто его заслуживает, – они его всяческим способами добиваются, – а вот те, кто заслуживает внимание, то они всегда остаются в тени. – Философски ответил Андре. Но Мистер президент ничего не имеет против того, чтобы люди, не хватающие звёзд с неба, немного понабивали себе цену. И довольно усмехнувшись, спрашивает Андре, кто на этот раз его вывел из себя (Мистер президент так же отлично понимает, к чему говорятся все эти обговорки). Ну а Андре хоть и дали добро резать правду матку, он, тем не менее, не спешит обрушивать её на того, выведшего его из себя и заслужившего от него гневного, а может и всего оскорбительного слова человека, а он тщательно подбирает для этого ходячего вызова их красивой природе, человека Квазимодо, самые невыносимо слышать слова.