Паломничество Ланселота

Вознесенская Юлия Николаевна

— Иди. Только потом принеси мне снизу несколько книг, хорошо? Иначе я и вправду заболею от безделья.

— Обязательно принесу.

Дети всегда завтракали наверху. Это было удобно, потому что ежедневно, сразу после завтрака, их осматривал доктор, а потом начинались утренние школьные занятия. За пустым детским столом сидел один Карл.

Тоска у Карла не прошла даже во время сытного завтрака. Он чувствовал себя чужим в этом огромном и переполненном людьми доме. Людей—то было много, но только он был никому здесь не нужен и не интересен. А где—то там, на краю заброшенной аквастрады

лежит Филипп, и тоже один. Бросил он брата, бросил Филиппа, который его и после смерти не оставлял, кормил! Может, кто мимо ехал, соблазнился новеньким спальником и уволок его, а останки брата воронам вытряхнул… Занятый своими невеселыми мыслями, Карл почти не слушал, как Ланселот распределял между взрослыми работу на день, но изредка поднимал глаза от тарелки и взглядывал на него. Ланселот ему очень нравился: инвалид, а сразу видно, крутой парень и тут у них за главного.

— Сегодня довольно теплый день, — говорил Ланселот, — ограда усадьбы теперь под током и в саду безопасно. Как вы считаете, доктор, не вывести ли нам детей на прогулку? Бедняги уже так давно сидят взаперти.

— Это было бы замечательно, Ланселот! Мария, как ты считаешь, это будет очень хлопотно?

— Да, я думаю, доктор, это будет трудно, особенно в первый раз. Но дети так нуждаются в свежем воздухе и свете! Может быть, мы сделаем это все вместе?

– Карл, — вдруг обратился Ланселот к мальчику, — у меня к тебе большая просьба.

Карл слегка поперхнулся чаем и уставился на Ланселота.

— Ты не мог бы помочь вывести наших детей на прогулку и присмотреть за ними? Все остальные мужчины нужны мне сегодня в доме — на нас навалилось очень много работы.

— Конечно, я помогу, нет проблем! — сразу ответил Карл.

После завтрака все пошли наверх. Мария и леди Патриция уже успели одеть детей в новую одежду из "супермаркета". Доктор прошелся между матрацев, на которых лежали дети, с каждым поздоровался, спросил о здоровье, кое—кого осмотрел и, убедившись, что все дети благополучно перенесли вчерашнее купанье, никто не простудился, разрешил прогулку. Детям помогли съехать вниз по пандусу, маленьких вынесли в сад на руках.

— Я думаю, ребятишкам будет полезно немного побыть у озера, — сказал доктор, — пусть они подышат ионами.

Детей доставили к озеру. Туда же принесли несколько старых одеял и расстелили их на траве. Устроив детей, взрослые, кроме Марии и Хольгера, ушли в дом. Остались и Карл с Эйлин.

Хольгер захватил с собой гитару. Он вынул ее из чехла и стал наигрывать музыку в стиле фламенко.

— Потанцуй, Мария! — начали просить дети.

— Пожалуйста, Мария, станцуй для нас, — сказал и Хольгер.

Мария поднялась, стала на выложенную каменными плитками дорожку и начала танцевать под музыку Хольгера старинный андалусский танец. Вместо кастаньет она щелкала пальцами, а дети подхлопывали в ладоши. Большинство из них совсем не могло ходить, но танец Марии, как ни странно, доставлял им радость, а не печаль.

— Я танцую для тебя, Хольгер! — крикнула Мария.

— Я слышу, Мария, — ответил Хольгер и заиграл еще веселее. — Я слышу, как щелкают кастаньеты твоих пальцев, слышу, как шуршат камешки у тебя под ногами, слышу ветерок твоей широкой, алой с черным, шелковой юбки. Ты прекрасно танцуешь, Мария!

Мария плясала до изнеможения, а потом, смеясь, упала на одеяло рядом с Хольгером, подобрав подол залатанной юбки, явно сшитой из какой—то бурой выцветшей занавески: больше других занятая вчера детьми, она еще не успела подобрать себе одежду в "супермаркете". К ней подсела Эйлин и спросила:

— Мария, можно мы с Карлом приведем сюда Патти? Дети смогут с ним поиграть.

— Надо было бы спросить Дженни, но, я думаю, она не рассердится, ведь ослику скучно в курятнике, ему тоже нужны свежий воздух и дневной свет. Приведите его сюда, — сказала девушка.

— Пошли, Карл! — и Эйлин повела его через оголенный сад к хозяйственным постройкам во дворе усадьбы.

— Патти — это что, настоящий живой осел? — спросил Карл. — И вы его до сих пор не съели?

— Не вздумай сказать такое при Дженни! Наша Дженни с ним дружит с детства, она его маленьким осленочком выкормила из соски. Это ослик—пилигрим, мы с ним плавали на катамаране по океану.

— Ух, ты! Расскажешь?

— Конечно! Только не сейчас, а когда у нас с тобой будет свободное время. Ты еще не представляешь, сколько забот и хлопот с нашими детьми!

— Они у вас такие тихие, смирные…

— Они еще не забыли, что им пришлось пережить, пока мы их не встретили. Знал бы ты, Карл, какие они тогда были… Их не мыли, не кормили, им воды почти не давали! Мария одна о них заботилась и выбивалась из сил, но если бы не она, никто из детей вообще не выжил бы. Они были в руках негодяев, у которых Ланселот выкупил их за золото тамплиеров. Отец Иаков говорит, что наши дети — мученики. Теперь, когда вы приехали и открыли все эти чудеса в доме, я думаю, они скоро повеселеют и поздоровеют. У них теперь есть хорошая еда и одежда, в доме будет тепло и светло, дети смогут гулять в саду, а не сидеть взаперти с утра до ночи. И все это благодаря вам! Спасибо тебе, Карл!

— Да я—то тут при чем? Меня самого Леонардо и Сандра подобрали на дороге.

— Расскажешь?

— Когда у нас будет время.

— Ты теперь здесь будешь жить, с нами?

Карл ничего не ответил девочке, потому что он еще и сам не знал ответа.

Они приблизились к аккуратным каменным постройкам между домом и садом.

— Здесь раньше был курятник, а теперь в нем живет Патти.

На двери прочной дубовой двери висел замок. Эйлин пошарила под порогом, достала ключ и отперла замок.

Аккуратно переступая тонкими серыми ножками, из темноты курятника вышел на свет маленький толстенький ослик с витым серебряным ремешком на шее.

— Здравствуй, Патти, — сказала Эйлин и почесала макушку ослика между длинных ушей. — Мы с Карлом приглашаем тебя на прогулку. Пойдешь с нами?

Эйлин повернулась, и ослик послушно пошел за ней и Карлом.

— Какой молодчина, он же все понимает! — восхитился Карл. — Он что, совсем не упрямый?

— Он очень послушный, пока с ним обращаются уважительно, не задевают его достоинства. А еще он не любит, когда трогают его украшение, вот этот серебряный ошейник. Ему его подарила Мира.