Память Древних
Шрифт:
— Кажется, среда. Или четверг?
Данан дернула внешним плечом.
— А, — махнула она рукой. — В любом случае ты станешь королем еще до конца недели. Так что сотри слезы. И подумай насчет дочери Айонаса Диенара. Думаю, он во всем этом дерьме больше других заслужил право называть короля зятем.
В тронной зале, обустроенной к пиру, царила атмосфера нездорового истеричного веселья. Айонас Диенар в пол-уха слушал, как рыцарь-капитан Тайерар рассказывал, что проклятая «недокоролева» Хеледд, приказала убить лорда-магистра и стража-коммандера их обители только из-за того, что те посмели без её ведома поженить «августа и августу».
Диармайд кивал, настаивая, что сознательное ослабление Цитадели Тайн тоже непременно будет вменено королеве Хеледд на суде — больше некому за неимением в живых Брайса Молдвинна и чародейки Валиссы. Будь у Цитадели полноценный, прочный магический щит, возможно, она выглядела бы лучше, чем выглядит теперь. Наверняка ведь барьер телемантов смог бы поглотить хотя бы часть урона? За подсказками на сей счет Диармайд обращался к Сеорасу и Хагену, стараясь, как начинающий дипломат, всех привлечь к разговору. В конце концов, речь шла о Цитадели, в которой он сам воспитывался и приносил первые клятвы, и ему, разумеется, небезразлична судьба обители. И судьба надела Диенаров, оба из которых — и отец, и сын, — оказались выдающимися воинами.
Грегор принимал почести заслуженно и светясь от гордости, отдавая, конечно, при этом вежливое должное тем, кто в самом деле сразился с архонтом. Айонас был мрачен и едва ли внимал досужим разговорам. Он шарил взглядом по зале, гудящей от праздника, в поисках одного человека. Но её нигде не было. И, не имея возможности просто сбежать выяснять, где она, и в чем дело, Диенар скрипел зубами.
Он заготовил для Альфстанны подарок. Он ведь помнил из рассказов Берена, что в день пленения она отдала Толгримму на расходы фамильный кинжал с инкрустацией и серьги-жемчужины. Клинок у него, Айонаса, на перевязи, конечно, не был фамильным оружием дома Стабальт, да и серьги за пазухой лежали попроще — он купил, что смог, в Галлоре перед самым пиршеством, чтобы просто не идти к Альфстанне с пустыми руками. Он пообещает ей, вручая, что потом обязательно, обязательно подарит что-то действительно её стоящее, скажет какую-нибудь романтическую штуковину — он придумает! — а пока… Пока нужно было её найти.
Батиар Стабальт наблюдал за Айонасом весь вечер, прекрасно понимая происходящее. Не выдержав метаний обретенного союзника, он встал из-за стола, сославшись на недомогание в ногах и покинул стол Диармайда. Ох, уж эти его колени!
Хромая, с костылем в руках август Стабальт добрался до комнаты, которую отвели Альфстанне — по соседству с его комнатой. Движением головы Батиар отослал пару стражников. Стучаться не стал и широким движением открыл дверь.
Альфстанна вздрогнула. Обернувшись, увидела отца. Нужно было бы встать, поприветствовать, но августа только кивнула.
— Ты, что ли, боишься на люди показаться? Он ищет тебя по всей зале, — сказал мужчина, углубляясь в комнату и присаживаясь на кровать.
Альфстанна несколько растерялась от такой прямоты. Она догадывалась (и точно знала от Толгримма с Береном), что отец имел какие-то разговоры с Айонасом, когда тот прибыл в их чертог. Но непосредственно с дочерью Батиар пока ничего не обсуждал.
— Отец… — начала она, сама не зная, что попытается спросить или противопоставить. Батиар жестом попросил помолчать.
— Альфстанна, у меня болят колени, а не глаза.
Альфстанна потупилась. Проклятье! Они с отцом никогда не говорили о личном. У августы непроизвольно сжались от волнения кулаки.
— Ты понимаешь, дочь, — продолжал низким, поскрипывающим голосом, — что Айонас Диенар не может быть ни моим зятем, ни отцом моих внуков?
— Если бы не понимала, уже бы давно носила первого, — выдохнула она.
Резко, — оценил Батиар. Но внятно. Стабальт встал, с усилием доковылял до стола, за которым, пялясь на себя в зеркало, сидела Альфстанна. Сел, чуть отставил локоть и перенес на него весь тела, распластываясь по столу в сторону.
— Завтра, можешь мне поверить, Айонас попросит у Диармайда, брачного союза со своей дочерью. И ясно, как день, что малыш Саэнгрин ему не откажет. Если Айонас получит еще и тебя, он обретет немыслимую власть. Ей в Даэрдине никто не обрадуется: дочь-королева, жена — наследная августа, и еще молодой Таламрин, который во всем к нему прислушивается. Мы не дадим ему такой власти, Альфстанна.
Девушка кивнула. Она все-таки не дура, и давно научилась и понимать отца, и жить с ним.
— Ты уже решил, кто это будет? — спросила она бесцветно.
— Может, Гессим Таламрин. А, может, и нет. Он лучший, но все-таки спорный.
Альфстанна кивнула. Что ж, младший брат Ллейда не так уж плох, попыталась убедить себя девушка. Видя её серьезное, безрадостное лицо, Батиар отставил костыль и протянул по столу руку. Взял Альфстанну за запястье.
— Ты все сделала правильно. Я хвалю, — сказал он теплее и тут же встряхнул дочернюю руку. — Но то, что записей о вашем браке не осталось, Альф, тоже правильно.
— Я знаю. — Стабальт старалась не дергаться и не отводить взгляд под напором отца. Тот вздохнул: трудно, трудно строить разговор с женщиной, даже если это твоя дочь! И даже если ты явился сделать для неё хоть что-то хорошее.
Отпустив девичью руку, Батиар вытащил из-за пазухи праздничного камзола небольшую скляночку. Явно лекарственного назначения, приценилась Стабальт.
— Я попросил сегодня у лекарей в лазарете. Выпей, — потребовал Батиар. Альфстанна покосилась на отца с подозрением, потом с недоверием на бутылек. Да в самом деле, что это она?! Это из-за долгого пленения у Хеледд она не доверяет собственному отцу?! Откупорив склянку, Альфстанна вылила содержимое себе в рот и проглотила одним глотком. Скорчилась: ну и дрянь! Утерла губы тыльной стороной ладони, все еще щурясь взглянула на отца.
— Что это?
— Моя гарантия, что у тебя будет следующая кровь, — не стал отпираться Батиар.
— Что?! — Альфстанна заерзала. Это не его дело! Если только… Ох! Стабальт судорожно вздохнула.
— Иди к нему, Альфстанна, — сказал Батиар мягко. — Будь с ним сегодня, если хочешь. Если он тебе дорог.
«Потому что ты ему — дорога».
Альфстанна замерла с пустым пузырьком в руках, не зная, что делать. Взгляд её все-таки сполз вниз, не выдерживая мужской прямоты.
— О… отец, я…