Память Древних
Шрифт:
— Таламрин наверняка дал вам четкие указания. Проводите августу. Пожалуйста.
«И стерегите, как получиться» — этого Толгримм уже не сказал. Но каждый в конюшне услышал немую просьбу.
После третьего за две недели «рвотного случая», лекарь, в компетенции которого Альфстанна сомневалась больше, чем в дружелюбных намерениях королевы Хеледд, ничего не нашел. Разумеется. Послали за повитухой.
Хеледд уселась у постели Альфстанны — хотя та и убеждала, что дурнота совсем не повод валяться в койке! — и выжидающе уставилась на дверь. На её лице застыл вожделеющий
«Челюсть не выверни!» — зло покосилась Альфстанна. Неужели её будут осматривать прямо в присутствии этой сволочи? У Стабальт от этой мысли сводило болью зубы: Айонас не пытался лезть к ней под юбку с таким рдением, как Хеледд! Проклятая извращенка!
Когда явилась повитуха, Хеледд все-таки вышла — с таким торжествующим видом, что все сомнения иссякли: отсюда Альфстанну поведут уже на допрос.
Лорд Джеллерт Вектимар, невысокий и кряжистый, поседевший от зим и невзгод, встретил Айонаса, сбегая по лестнице. Не слушая приветствий, он широким жестом сгреб Диенара, тяжело шлепнув по спине. Джеллерт громко дышал и обнимал Айонаса, как брата.
— Хвала Пророчице, Айонас. Проси у меня, что хочешь, — сказал он, выпрямившись.
Диенар мотнул головой немного вверх: сочтемся.
— Рад, что все удалось и они добрались, — сказал Диенар, подразумевая бывшего пленника Аберта, Берена и тех, кто был с ними.
— И Альфстанне, если увидишь раньше меня, передай поклон, — горячечно попросил Джеллерт. — Аберт мне все рассказал.
Айонас согласно кивнул:
— Альфстанна многим рисковала и рискует до сих пор. Я хотел бы поберечь её жизнь, если уж не имя, но в столице я ей сейчас бесполезен.
Вектимар согласно кивнул.
— Да! Чего это мы тут? Идем внутрь. Располагай людей!
С Береном Айонас тоже обнялся грудь в грудь. А кроме него приметил еще трех человек из свиты Альфстанны и, краем глаза, — мальчонку с дворцовой кухни. Теперь он разносил еду здесь, у Вектимара.
За плотным обедом Айонас рассказал Джеллерту все, что посчитал нужным. Берен с советами и намеками не лез: леди Стабальт наверняка условилась с Диенаром о границах разглашаемого уже после того, как сам он уехал с Абертом. Джеллерт старался важно и вдумчиво кивать, но его лицо постоянно меняло выражение: от лютой ярости до благоговейной благодарности. В какой-то момент Айонас даже засомневался, а сумеет ли Джеллерт сейчас взять себя в руки и включиться в их кампанию с трезвой головой.
Впрочем, случись что, его всегда можно вразумить — хотя бы постараться — а уж ненависть к Молдвиннам наверняка удесятерит силы августа. Главное, упаси Пророчица, чтобы Вектимар со злости не напорол горячку.
Из обсуждения Айонас уяснил, что войска Вектимара рекрутированы, и первый заслон может выдвигаться уже утром. Но просто так идти на столицу смысла нет. Он, Джеллерт, ждал какой-то вести, указания, чего-то или кого-то, кто посвятит их в общий замысел.
— Итак? — неопределенно спросил Вектимар, сжигаемый жаждой действий.
План был прост: один из сторонников Альфстанны и один его, Айонаса человек, должен отправиться как можно скорее в лагерь Диенаров на юге и велеть сыну Айонаса, Грегору, собирать полномасштабное войско. С одной стороны, парталанцы притихнут хотя бы на время. С другой — он будет в стопроцентной боевой готовности и сможет перекинуть войска к столице, как только понадобится. А с третьей, подобный сбор войск и сумятица идеально подойдут, чтобы пустить Молдвиннам пыль в глаза: вон, как здорово Айонас взялся за порученную короной задачу обороняться от вторженцев! Всю армию мобилизовал, укрепления возводит…
Дальше встал вопрос об их собственных действиях: спасать Таламрина или Стабальт? Берен и трое его соратников из подданства последних, также потребовавшие себе присутствия за столом переговоров с самыми свирепыми физиономиями, подались вперед. Их интерес был очевиден. Берен взял слово на себя:
— У августы теплые отношения с лордом Ллейдом. И я точно знаю, она пожелала бы спасти его, однако, давайте будем честными. Эйнсел, каким бы ублюдком ни был, наследника не порешит. Да, может, запрет, может даже в темнице. Может, даже выпорет и посадит на хлеб и воду, пока тот не зачахнет от слабости так, что не сможет поднять меч. Но — не убьет.
Айонас и Джеллерт согласно кивнули. Берен прав, старый Таламрин сохранит первенцу жизнь, потому что в противном случае, его наследниками станут Тегана и Гессим. Одна не пойми где, и неизвестно, жива ли еще. А Гессим прибьет отца, едва достигнет чертога.
— Тогда августа? — уточнил Берен.
Но Айонас отверг и это: Альфстанна не дитя, она знала, что творит.
После ужина того дня Диенар бросил на Берена убийственный взгляд и позвал:
— Берен!
Тот оглянулся: говори, лорд? Айонас вдруг сник, прикидывая, как сказать. «Выйдем на пару слов»? Не особенно дружелюбно. Нет, Берена надо расположить к себе. «Могу я попросить тебя на пару слов»? — неплохо, но как-то заискивающе. Не подойдет ему самому. Прикинув одно к другому, Диенар выбрал самое тривиальное и мужское:
— Пропустим по стаканчику? — вполне дружески, и при этом Айонас сумел не выпячивать их разницу в статусе.
Не в эле дело, смекнул Берен и кивком согласился. Вектимары и остальные поглядели на них кратко, и лорд Джеллерт вышел из трапезной первым. Прочим указания тоже не требовались.
Едва все, включая прислугу, убрались, Берен расслабился и принял истинный свой изможденный вид. Откинулся на спинку стула: к черту формальное раболепие! К тому же август сам обратился к нему накоротке.
— Как она? — спросил Берен тихо. Айонас повел головой:
— Я смотрю, вы всерьез переживаете за госпожу.
Берен с видимым усилием снова наклонился к столу и потянулся за кувшином. Наливая, ответил:
— Без неё в клане начнется дикая свара. А худой мир, милорд, сами знаете, лучше любой ссоры. Так как она себя чувствует?
Айонас ответил честно: когда он уезжал, чувствовала вполне ничего. А сейчас — без понятия. Берен взял бокал и встал. Пошел к камину. Айонас последил за подчиненным Альфстанны, но вставать в ответ решительно не захотел.