Память душ
Шрифт:
– Заткнись. Немедленно, – прорычала Джанель Тераэту сквозь стиснутые зубы. – Позже мы поговорим о том, что я сделала и почему, но сейчас я должна быть главной, а ты должен вести себя так, как будто я здесь главная. Понял? – Чуть склонив голову, она повысила голос так, что он эхом разнесся по залу. – Не торопись становиться старухой. Я могу придумать твоему рту лучшее применение.
Ошеломленный, Тераэт уставился на нее, а затем начал сердито ей отвечать. Начал, но потом тоже заметил, что моргаджи бросают на нас мерзкие взгляды. Его взгляд заметался из стороны в сторону, а затем он опустился на колени перед Джанель.
–
Я чувствовал повисшую в воздухе паузу, колебание…
…а потом моргаджи перестали обращать на нас внимание, принявшись лечить своих раненых, оценивать потери.
– Что только что произошло? – спросил я Турвишара.
Волшебник, казалось, понимал не больше меня.
– Я не… не уверен. Тебе не кажется, что эта группа матриархальна?
– Да, – сказал я, – но я почти уверен, что группа, с которой я встречался в прошлый раз, была такой же. – Я посмотрел на несшую зеленый камень главу моргаджей – чернокожую с полоской серебряной чешуи на лице. – Подожди… знаешь, я думаю, что это одна и та же группа. Это та самая моргаджа, которую я встретил в Харас-Гулготе в прошлый раз.
– Невероятно, – выдохнул Турвишар.
Чувствую, если бы у нашего друга де Лора были при себе перо и бумага, он бы был по уши погружен в конспектирование [54] .
Несколько неуклюжих моргаджей направились к нам, вернее, к Джанель.
– Сухая Мать примет тебя, – сказал один на удивительно хорошем гуаремском. – Только тебя.
Джанель рассмеялась:
– Думаешь, я вчера была мальчишкой? Мои мужья пойдут со мной.
– Муж… – начал было я.
54
Как будто их отсутствие меня остановит. Чтобы волшебника моего уровня волновала такая мелочь, как бумага? Как глупо.
Тераэт шагнул мимо меня.
– Просто смирись с этим. – Для того, кто плохо начал, он весьма неплохо адаптировался. Тераэт встал перед Джанель, открыто крутя в руке кинжал. Запугивание с помощью проникновения в чужое личное пространство всегда ему хорошо удавалось. И разница в размерах не имела большого значения.
Моргадж хмыкнул и пожал плечами, высунув шипы вдоль предплечья:
– Только один муж.
Джанель закатила глаза.
– А я говорю – все. Если другая женщина хочет со мной спорить, пусть придет сама и объяснит почему.
Подошло еще несколько моргаджей с обнаженным оружием: копьями, дротиками и шипами на руках. Отравленными шипами, напомнил я себе. Несколько воинов зарычали, подергивая носовыми щупальцами.
Джанель расправила плечи, словно готовясь к бою.
– Тебе так этого хочется? – Этот вопрос она задала риторически; очевидно, она и так уже знала ответ. Джанель усмехнулась, выражение ее лица было почти шокирующе диким.
Она была воспитана в культуре, которая наслаждалась борьбой. Ей не обязательно было притворяться, что ей это нравится. Я подозревал, что то же самое можно сказать и о моргаджах: нас окружало все больше гигантов. Ни один из них не был ниже семи футов ростом.
– Отлично, – пробормотал я. По крайней мере, у меня был меч.
Женский голос что-то произнес на моргаджском. Мужчины отреагировали мгновенно – вздохнули и начали убирать оружие.
– Ладно, – неохотно согласился один. – Все твои мужья.
– Ты еще можешь умереть старухой, – улыбнулась Джанель. Моргадж ухмыльнулся в ответ и склонил голову, что можно было легко истолковать как поклон.
Мы последовали за Джанель. Я по-прежнему не убирал меча, но моргаджи, кажется, не сочли это необычным или, что более важно, грубым.
Мужчины проводили нас к женщине с зеленым камнем – он теперь уютно примостился у нее на груди. Вблизи драгоценный камень сверкал желто-зеленым, цветом новых листьев или свежей травы. Хризоберилл или перидот.
И это наверняка был Краеугольный Камень. В прошлый раз, когда я с ней столкнулся, у нее его с собой не было, иначе она бы использовала его против Релоса Вара [55] . Сейчас у нее была та же черная кожа, та же характерная серебристая чешуя на лице, те же шипы и колючки в том месте, где у человека были бы волосы. На этот раз на ней были доспехи – маленькие наплывающие друг на друга бронзовые пластины, похожие на рыбью или драконью чешую.
55
Мне действительно интересно, откуда она его взяла.
Она усмехнулась, когда мы подошли. Интересно, подумал я, считают ли моргаджи это выражение лица дружелюбным.
– Прошло много времени с тех пор, как мы встречали лидера людей, который знает наши обычаи, – сказала она в знак приветствия. – Я Бевроса, в прошлом хранительница мертвого города, а теперь хранительница Весеннего камня, Дикое Сердце.
– Камень Баэлоша, – прошептал мне Турвишар.
Имя показалось мне знакомым, и я вспомнил почему. Император Симиллион украл ожерелье со Слезами звезд из сокровищницы Баэлоша. Я приложил руку к шее. За всеми этими волнениями я не заметил, что ожерелье пропало. Наши похитители, очевидно, решили, что просто не могут позволить этим бесценным драгоценностям пропасть. Отлично. Я указал в своем списке нужных дел возврат украшения.
– Я Джанель Теранон, – ответила Джанель. – Мы не хотели вторгаться в ваши земли, но ванэ бросили нас здесь, чтобы никто не совершил Ритуал Ночи.
Все разговоры в зале стихли.
– Ха, – прошептал я Турвишару. – Похоже, они все понимают гуаремский.
Улыбка Бевросы погасла.
– Вы – дети Восьми? – Ее взгляд скользнул по нам и остановился на мне.
Я помахал ей рукой.
– Я тебя знаю, – сказала мне предводительница моргаджей. – Ты вторгся в мертвый город.
– Да, не по своей воле, – ответил я. – Спасибо, что помогла с Релосом Варом. И, знаешь, не убила меня. – Ее люди, конечно, пытались убить меня. Один даже зашел так далеко, что проткнул мне ногу копьем. Однако после всего произошедшего я понял, что эта конкретная группа моргаджей, похоже, считала своим священным долгом не пускать чужаков слишком близко к Вол-Кароту. Никому не пришло в голову сказать им, что я был в списке допуска.
Хотя теперь, когда я думаю об этом, я почти уверен, что я ни за что не должен быть в списке допуска.