Память душ
Шрифт:
Терин Де Мон не мог пошевелиться и уж точно не мог ответить. Остекленелый и одурманенный взгляд его ярко-голубых, широко распахнутых глаз был расфокусирован.
Хаэриэль вновь взмахнула рукой, и лианы джунглей раздвинулись, открывая дверь, аккуратно спрятанную за лиственным занавесом. Она подошла, положила руку на поверхность и немного подождала.
Слабый щелчок возвестил об успехе; дверь приоткрылась.
Хаэриэль вошла внутрь, Терин заплыл вслед за нею. Дверь закрылась.
Убежище состояло из нескольких комнат неправильной формы, спрятанных под корнями огромного небесного дерева. Высокий человек или обычный ванэ без труда мог стоять
Хаэриэль опустилась в кресло и впервые позволила себе расслабиться, дав себе возможность выглядеть столь же усталой и измученной, какой она себя чувствовала. Она долго смотрела на свои руки – воздух оставался неподвижным, прохладным и тихим. А руки уже двадцать пять лет были не похожи на ее собственные.
Вероятно, потому, что они и не были ее.
Это были руки убийцы.
Что ж. Она продолжила эту традицию, не так ли? [56]
Дрожь пробежала по ее телу, когда она вспомнила членов Королевского дома Куура, погибших от ее рук. Она прогнала эти мысли из головы, как грызущих ее демонов вины, но этих демонов было не так уж легко изгнать. Враги, напомнила она себе. Де Моны были ее врагами. Работорговцами и сторонниками злой и коррумпированной империи. Ни один из них не заслуживал пощады.
56
Думаю, теперь я определенно могу сказать, что Хаэриэль, или Мия, действительно была ответственна за резню в Доме Де Монов во время Столичного Адского Марша.
Хаэриэль могла только надеяться, что однажды она поверит в это.
Она была там, когда родился Гален Де Мон. Когда родилось так много де Монов. И жизни обрывались, сначала из-за Гадрита, потом ее собственной рукой. Кто бы мог подумать, что именно она закончит работу, начатую некромантом? Но когда гаэш исчез – когда она наконец освободилась от цепей, сковывающих ее душу, – она отомстила.
Она вспомнила труп Кирина, брошенный на жертвенный алтарь, и собрала волю в кулак.
Терин по-прежнему не шевелился, вернее, не мог пошевелиться. Даже самая примитивная мысль была выше его сил – и это была необходимая предосторожность против использования им заклинаний.
Хаэриэль села на кровать рядом с ним и махнула рукой у его лица.
Голубые глаза сфокусировались на ней, стали ядовитыми, уставились на нее. Терин попытался что-то сказать, что-то сделать.
Хаэриэль снова взмахнула рукой и вернула его в состояние паралича.
Она вернулась в главную комнату и занялась поисками, пока наконец не нашла маленькую коробочку на полке. Открыв коробочку, она достала из прелестного гнездышка, свитого из веточек и ниток, яйцо малиновки [57] .
57
Отец Зайхера дал брату Коуну такое же. Весьма небрежно со стороны Релоса Вара, не так ли?
И раздавила его в руке.
Когда ничего не изменилось, она медленно выдохнула. И подождала еще.
Ничего.
Прошла целая дюжина минут, и она рассмеялась. Релос Вар был занят. Этого и следовало ожидать.
Хаэриэль вернулась в спальню, где ее ждал Терин.
Терин был проблемой.
После того как Хаэриэль убила семью Терина у него на глазах и связала его магией, она сказала верховному лорду, что он никогда не возненавидит ее так же сильно, как он сам ненавидит себя. Но Хаэриэль была в этом совсем не уверена. Разве она не дала Терину видимую причину винить ее? Кто осудит его за то, что он ее возненавидел? Терин никогда ее не простит и будет иметь на это полное право.
А если он будет винить себя? Ведь нельзя не предполагать, что однажды он решится действовать, чувствуя к себе лишь отвращение. А если эти чувства усилятся настолько, что переход к следующей жизни покажется естественным решением всех его бед? Все это приводило к настоящей проблеме: Хаэриэль нуждалась в нем.
Она надеялась, что это не так. Она надеялась, что для исполнения ее планов по возвращению трона ей не потребуется последний истинный наследник королевского рода ванэ из Кирписа. Даже при самых благоприятных обстоятельствах было бы почти невозможно добиться сотрудничества верховного лорда Куура – гордого, высокомерного, своевольного. А уж если учесть, что она двадцать пять лет была его рабыней. Двадцать пять лет была не в состоянии ослушаться ни одного приказа. Двадцать пять лет кротко, тихо и всегда послушно служила ему.
Он никогда не выполнит ее приказ. Если только она предпримет соответствующие шаги.
Так что Хаэриэль собралась с духом, готовясь совершить уже второе злодеяние за этот вечер.
Она села рядом с Терином, обхватила его голову руками и принялась плести чары [58] .
10. Тень Вол-Карота
– Серьезно? – Кирин прищурился, глядя на Турвишара. – Моя мать?
58
Следует отметить, что чары весьма сложны в исполнении, ненадежны и невероятно опасны. Ей несколько столетий, так что я полагаю, у нее было время попрактиковаться, но все же…
Турвишар улыбнулся.
– Тебе разве не интересно, что произошло с твоими родителями?
Кирин усмехнулся:
– Ладно. Признаюсь, мне немного любопытно. Но мне не нужно… – Он вздохнул. – Как бы то ни было, на чем я остановился? Ах да, все полетело в ад.
(Рассказ Кирина)
Никто не мог по-настоящему увидеть Вол-Карота. Он образовывал вырезанную из реальности дыру в человеческий рост, силуэт абсолютной, совершенной черноты. Его появление принесло последнее, абсолютное доказательство моих худших кошмаров: Вол-Карот был свободен.
И когда Вол-Карот явился, все вокруг него умерло.
Все произошло совершенно внезапно. Я даже не мог точно сказать, какое количество погибло. Группа моргаджей сидела рядом с тем местом, где он появился, а потом их просто… не стало. Я не думаю, что у них было время нырнуть в сторону. Четверо моргаджей, стоящих слишком близко, закричали, а потом распались, обратившись в прах. Каменные колонны отслаивались лохмотьями, пол осыпался под ногами Вол-Карота. Сама вселенная съежилась от его присутствия. Он был самой анафемой.