Память плоти
Шрифт:
Деньги, которые были при нем в ту ночь, не столь велики, чтобы их нельзя было заработать иным, более благородным и простым, чем убийство двух стариков, способом. Пошли же они, эти деньги, едва взялся он за инструмент резчика? Пошли. Вот и компьютер он помнил, не боялся, как боятся его потребители, привыкшие к переключению каналов на телеприемнике, знал, с какой стороны к нему подойти, хотя «железо» в их доме появилось всего-то с год, когда потребовалось Дашке для школы. Мастер для настройки и прочих хитростей им не потребовался, правда, все эти «хитрости» на поверку оказались погремушками для младенцев, но все же, все же конструктор из микросхем не представлял для него ребуса и при этом не
***
Мороз крепчал, лютуя напоследок, у финиша календарной зимы, и корреспондент, явившийся на рандеву с Ильей, одет был не по сезону: легкая воздушная курточка белого цвета и белая шапочка, красный шарф плюс джинсы в полусапожках. Она выплыла из бежевой «Волги» последней модели с фирменным логотипом «Экстрим ТВ» по обоим бортам, очаровательно улыбнулась и смело прошла в калитку ворот дома.
Лена занималась Иваном Ильчом, воркующим за дверцей в детскую комнату, Даша была еще в школе, и разговор, можно сказать, пошел конфиденциально, хотя и с оглядкой на имеющие уши стены. Прибывшая девица отрекомендовалась Светланой, редактором программы «Ищу тебя» по предработе. Ее задача заключалась в том, чтобы заочно ознакомить героев будущей передачи друг с другом и составить отчет о своих впечатлениях, на основе которых потом разрабатывался сценарий выпуска программы с их участием. Без таких предварительных встреч не обойтись, если не хочешь превратить шоу в Нижегородскую ярмарку и надеешься укрепить рейтинг, чтобы продолжить дело.
– А теперь, Илья Петрович, – девица улыбалась стильно, многообещающе, как в рекламах сотовой связи и пива, которых Илья практически не видел, а потому слегка напрягся, – теперь давайте посмотрим с вами фотографии. Для начала – ваши детские снимки, где вы с мамой, с папой…
– Я – с мамой и папой? К сожалению, у меня такие снимки не сохранились. Семейный альбом приказал долго жить.
– Жаль… Если честно, то я немного удивлена, – гостья говорила с Ильей, как с ребенком. – У вас что же, нет ни одной фотографии родителей?
– Только с памятника.
– Как – с памятника?
– Ну, те, которые на кладбищенской плите. Копии…
– Вы хотите сказать, с которых было сделано изображение на памятник ваших родителей? А какого они там возраста, уже старенькие?
– Да как вам сказать… Не молоденькие.
– Понятно… Но это не беда, это поправимо, – призывная улыбка Светланы ушла из глаз и теперь сострадала. – В таком случае у меня для вас даже сюрприз. Я привезла среди прочих и ваши снимки, где вы с мамой, с отцом, когда вам шестнадцать лет. Надеюсь, вам будет приятно увидеть себя шестнадцатилетнего вместе с родителями, быть может, это позволит вам… поможет вам что-то вспомнить из того времени.
– Вы что же, полагаете, что я ничего из того времени не помню?
– Нет, что вы, откуда мне знать, помните вы что или нет! Просто Кира поставила меня в известность – в некоторую известность, заметьте, я не в курсе подробностей – относительно вашей болезни, и я…
– Какой болезни?
– Какой болезни, это я так сказала? – Светлана выразила удивление, округлив пухлый рот и накрашенные глаза в три заманчивых кружка. – Никакой болезни, я оговорилась. Кира говорила мне о ваших проблемах с памятью, которые были в прошлом, но вот я говорю с вами и вижу, что болезнь отступила, у вас все в порядке. Выглядите вы очень даже ничего, вполне пристойно, с вами можно общаться…
– Хотите сказать, что ожидали увидеть психопата в смирительной рубашке? Рады, что я не пускаю слюну себе на грудь и не рву на голове волосы?
– Зачем же так, Илья Петрович! Вы производите впечатление…
– Это я на своей голове не рву волосы. До первого глюка.
Светлана засмеялась, надсадно и чересчур громко, но, похоже, услышала себя и вовремя остановилась. Выражение лица Ильи, холодно спокойное и недвижное, как у статуи, мешало ей раскрепоститься и почувствовать собеседника, разговорив его как своего клиента. Она считала себя психологом, умеющим оказывать на людей влияние, способным добиться их расположения в целях решения производственных, а также иных задач, возникавших по ходу производственных. По крайней мере внешность и ее молодость давали ей такое основание, не оставались незамеченными, особенно мужчинами в возрасте, представитель которых сейчас сидел рядом с ней и раздевал ее взглядом до кишок, до мозга костей. Так глубоко открываться она не любила.
– Какие глюки, Илья Петрович, я приехала по делу. Что меня действительно радует, так это наличие у вас чувства юмора. К сожалению, я ограничена во времени. Давайте посмотрим фотографии.
– Зачем? – Илья смотрел на нее не моргая, с безразличием патологоанатома выворачивая Светлану наизнанку и встряхивая перед глазами, как старую ненужную тряпку, которую самое время выбросить. – Вопрос, конечно, риторический, но ведь говорят же люди о погоде. Ладно, не будем придираться к словам, каждый может оговориться. Выкладывайте, что вы там привезли.
На снимках, которые Светлана разложила прямо на тахте, где они расположились, были отпечатаны четыре лица в разных сочетаниях между собой. Худощавый высокий мужчина в костюме, полнеющая женщина в строгом платье по моде семидесятых годов, обещанный шестнадцатилетний парень, напяливший на себя бесформенный свитер, и пухленькая девочка при бантике лет трех-четырех от роду. Мужчина и женщина вместе с парнем, парень один и с женщиной, все это на фоне каких-то цветущих кустов и неотождествленной акватории на заднем плане. На двух других фотографиях – там, где общий фон меняется с лона природы на пейзаж мегаполиса – девочка с мужчиной и женщиной, одетыми в том же стиле, как и в вариантах, где они с парнем. Все четыре лица на пяти снимках не без печати интеллекта, но не более того.
Илья понимал, что ему демонстрируют. Девочка – это Кира, у парня с ней общие родители, – отсюда все представленные комбинации. А сама история такова, что берет за душу. Трагедия в том, что брат был разлучен с сестрой по воле родителей, но уже по собственному произволу, от холодного сердца и черствой души, даже не знал о том, что сестра у него есть. Или по болезни?
– Говорите, она родилась в Италии?
– Да, ваша мама на шестом месяце беременности отправилась в Италию. Это была чисто туристическая поездка, трехдневка, из тех, что галопом по Европам, вы понимаете. Конечно, она сильно рисковала, но ее или уговорили, или хотела очень, надеялась, что все обойдется.
– Она поехала туда одна, без отца?
– Разумеется, одна, это ж Италия! В конце семидесятых подобная путевка, в капстрану, шла на вес золота, для провинциала мечта несбыточная… По ней было не очень заметно, что она в положении, иначе ее не посадили бы в самолет. Возможно, ей удалось взять справку, что с ней все в порядке. Так или иначе, она села в самолет и приземлилась в Риме, откуда на следующий уже день выехала экскурсионным автобусом в составе своей группы в Милан. Раз выехала, значит, чувствовала себя неплохо. Но этот автобус оказался для нее роковым, для нее и для всей вашей семьи. Прямо с него она попала в больницу.