Памятник футболисту (Скандал в благородном семействе)
Шрифт:
Наконец, отдавал богу душу (не по причине пули, по причине старости) в окружении скорбящих родственников, всеми уважаемый и оплакиваемый.
Дело (разбухшее до десятков томов) закрывалось и сдавалось в архив, а на его месте возникало новое: скорбящие родственники начинали делить имущество усопшего...
И казалось порой, что мраморная Фемида, установленная у входа, кое-кому одобрительно подмигивает из-под закрывающей ей глаза повязки.
Перед величественным зданием Дворца правосудия в обычные дни
Но в те дни, когда начался «футбольный процесс», как его тут же окрестили газеты, перед зданием возникли портативные решетки. Целые кордоны полиции перекрыли лестницу и даже улицу. Попасть в зал простому смертному было практически невозможно, а тех, кого пускали, у входа обыскивали, словно судили не форвардов и голкиперов, а опасных террористов. Сами обвиняемые попадали в здание через таинственные входы, ведомые лишь сверхопытным репортерам, или приезжали в закрытых машинах под охраной полиции.
Что касается Бручиани, то его приезд напоминал приезд главы государства и неизменно вызывал сенсацию.
Сначала с треском и грохотом возникали полицейские мотоциклисты, перепоясанные белыми портупеями, в перчатках, крагах и шлемах, затем новая бронированная машина владельца ресторана «Сети» с дымчатыми стеклами. Бручиани выпрыгивал из машины как черт из коробочки и сломя голову мчался вверх по широкой белой лестнице, бросая по сторонам испуганные взгляды, словно за каждой статуей, начиная с беломраморной Фемиды, притаился наемный убийца. За ним поспешали свирепого вида телохранители, готовые залить свинцом всю площадь при малейших признаках опасности.
Далее неторопливо, стараясь не слишком приближаться к Бручиани, шествовали красивая как никогда Джина с распущенными по плечам волосами и адвокат Гор, маленький, лысый, похожий на обезьяну.
Щелкали фотоаппараты, стрекотали кинокамеры, репортеры окружали Гора. Многоопытные, они понимали, что задавать вопросы Бручиани бесполезно.
— Скажите, адвокат, на что надеется ваш подзащитный?
— На справедливость, только на справедливость, — лицо Гора выражало глубокую веру в мудрость судей.
— Какие доказательства есть у вас против футболистов?
— Они все будут предъявлены суду, — осторожно отвечал Гор.
— Вы не боитесь за жизнь вашего подопечного, а, адвокат? Ведь болельщики ему не простят...
— В нашей демократической стране честному человеку ничто не угрожает, — на лице Гора оскорбленное выражение.
— Честному? — шумели репортеры. — Но он же сам признал, что подкупал футболистов.
— Не путайте вульгарное и преступное взяточничество с обычным бизнесом, — туманно пояснял адвокат, исчезая за огромными, массивными дверями суда.
Наиболее хитрые журналисты тем временем брали в осаду прекрасную Джину.
— Скажите, пожалуйста, госпожа
— За всю нашу совместную жизнь он ни разу мне не солгал, — очаровательно улыбаясь, отвечала Джина.
— Это вам, — настаивал репортер, — а ей? — и он указывал пальцем в сторону беломраморной статуи Фемиды.
— Вы думаете, что если он не обманывает темпераментных женщин, то может обмануть холодных? — спрашивала Джина, устремив на журналиста взгляд своих синих с поволокой глаз.
Газетная братия взрывалась смехом, оживленными криками.
— Госпожа Бручиани, вы ведь компаньонка вашего мужа и по бизнесу, значит, делите с ним ответственность?
— Жена все должна делить с мужем, не только постель, — в голосе Джины звучал теперь вызов, на губах играла двусмысленная улыбка.
Репортеры, восхищенно охая, записывали этот диалог. А на следующее утро он появлялся на газетных страницах с сочувственными комментариями. Какая женщина! Преданная жена (это нравилось одним читателям), но при случае... если что... словом, понятно... (это нравилось другим)
Короче говоря, сердца журналистов Джина завоевала.
Но даже самым хитрым и проницательным из них невдомек было, что каждый свой приезд в суд, каждое слово, каждый ответ-«экспромт» на вопросы репортеров Бручиани, Гор и Джина тщательно готовили и репетировали накануне.
Судебный процесс в их стране почти всегда был фарсом, спектаклем, где подлинные доказательства и аргументы занимали лишь второе место, а на первом стояли ораторское искусство и казуистика адвокатов, богатство и связи обвиняемых, умение любым способом давить на прессу и общественное мнение.
Не оставалась в долгу и другая сторона. Пресс-атташе «Рапида» показал себя во всем блеске. Как только к зданию суда подъезжали футболисты, тут же у полицейских кордонов возникали толпы под сине-белыми знаменами, оравшие, дудевшие, свистевшие ничуть не меньше, чем на стадионах. Они несли огромные плакаты: «Судьи должны быть честными не только на футбольном поле!», «Не позволим забить пенальти в ворота «Рапида» жуликам и взяточникам!», «Да здравствует доктор Зан — апостол честности и чистоты!», «10 : 0 в пользу «Рапида» в матче с Бручиани!» и т.д.
Болельщики бесновались, шумели, кричали с начала заседаний и до конца. Репортеры охотились за всеми, у кого можно было взять интервью; полицейские свистели, требовали с помощью мегафонов соблюдать порядок...
Это снаружи Дворца правосудия.
Внутри все обстояло иначе.
Здесь в холодных мраморных коридорах гулко звучали неторопливые шаги, здесь разговаривали негромко, часто шепотом, и из-за плотно закрытых дверей судебных залов не доносилось ни звука.
В самом большом шел «футбольный процесс».