Памятник футболисту (Скандал в благородном семействе)
Шрифт:
Это было хитро составленное письмо, которое эти идиоты из полиции вполне могли отнести на счет Бручиани. В то же время становилось ясным, что звонки Лауре — лишь отвлекающий маневр с целью сбить с толку общественность и прессу. А тем временем подтихую похитители старались договориться с клубом.
Доктор Зан долго думал, сообщить ли о письме полиции. А если похититель не Бручиани? Он что-то не очень в это верил. Если это «те»? Тогда надо играть в их игру. Для «Рапида» двести тысяч долларов не катастрофа. Тем более деньги не его, а клубные. И потом... можно ведь сказать, что запросили не двести, а четыреста, даже пятьсот тысяч... А? Кто может проверить? Он что, возьмет у похитителей расписку? Или они собираются платить с полученного выкупа налог? Важно только, чтобы этот выкуп заплатил он сам.
Нет, он не будет сообщать полиции. Это негуманно — он может подвергнуть опасности жизнь Каспи.
И на очередное телевизионное интервью он надел синий галстук...
Большой мир шелестел газетными страницами, гремел с экранов телевизоров. Порой впадал в истерику и безумие.
Но Фемида, в данном случае раздвоившаяся и сбросившая повязку с глаз, тихо и внешне незаметно делала свое дело.
С одной стороны, вершил правосудие президент национальной футбольной федерации господин Рассел. С другой — комиссар полиции Фабиан.
Комиссия национальной федерации допросила десятки игроков и тренеров, заслушала сотни свидетелей. Картина вырисовывалась прямо-таки удручающая. Подпольный тотализатор приносил астрономические доходы своим организаторам. Располагая такими суммами, всегда можно было найти продажных футбольных руководителей и тренеров. А система и нравы профессионального футбола, когда даже самый выдающийся игрок был сам лишь игрушкой в руках хозяев клуба, позволяла вербовать в преступный бизнес игроков, заставлять их делать все, что потребуется, а неугодных продавать, прогонять, включать в «черные списки», обрекать па многолетнее бездействие.
Неудивительно, что в подпольном бизнесе участвовали, кроме президента клуба «Рапид», президенты еще двух известных клубов. Кроме старшего тренера Корунья, еще пять тренеров, кроме рапидовского капитана Олафссона, еще тридцать один игрок высшей лиги.
Это был скандал уже не только в спортивном мире, а скандал в национальном масштабе.
Комиссия национальной федерации это прекрасно понимала. Тут уж было не до болельщиков и их патриотических чувств. Комиссия и так сделала все возможное, чтобы привлечь к ответственности лишь тех, кого нельзя было не привлечь. Остальных по мере сил спасали. Никогда еще не было периода в футбольной жизни страны, когда бы столько команд уехало в зарубежные турне, столько игроков было продано за границу, болело, отдыхало неизвестно где от мифических травм...
И все же розыгрыши первенства и кубка продолжались, как, впрочем, продолжали свою жизнь и официальный, и подпольный тотализаторы. Больше того, разразившийся вокруг них скандал, как всегда в таких случаях, еще больше увеличил их популярность, привлек к азартным играм новые тысячи людей.
Был отмечен случай, когда на подпольном тотализаторе играли младшие школьники, тратившие при этом деньги, которые родители давали им на завтрак. У ребятишек даже нашелся свой двенадцатилетний «бручиани», собиравший ставки. Тут, правда, обошлось без суда и тюрьмы. Суд заменил отец юного бизнесмена, а тюрьму — массивный отцовский ремень.
После долгих и бурных заседаний комиссия национальной федерации представила свой доклад, который рассмотрело и утвердило правление во главе с президентом Расселом. Ряд клубов получил выговоры. Два — «Рапид» и «Патрида» — были переведены во вторую лигу за проведение подстроенных матчей. Почти все игроки, привлеченные по делу, были дисквалифицированы пожизненно или на длительные сроки. Президентам «Рапида» и «Патриды» было предложено под угрозой закрытия клубов в месячный срок уйти со своих постов.
Общественное мнение бурлило. Одни считали эти наказания слишком мягкими, другие — слишком жестокими, спрашивали, почему не наказали таких-то игроков и, наоборот, почему наказали таких-то (в зависимости от привязанности вопрошавших к той или иной команде).
Газеты без конца печатали письма читателей, анализ мнений, свои комментарии. И, разумеется, грели на всем этом ажиотаже руки.
У президента Рассела состоялось еще одно свидание с президентом (пока еще) Заном. Свидание это Рассела удивило. Он ожидал увидеть перед собой (они встретились в служебном кабинете руководителя национальной федерации) сломленного, отчаявшегося человека, готового на любую капитуляцию, лишь бы его оставили в покое. Но доктор Зан вел себя агрессивно, все отрицал, грозил апеллировать к болельщикам «Рапида», а главное, заявил, что уйдет со своего поста лишь подчиняясь насилию.
Откуда было Расселу знать, что доктор Зан скорее бы удавился, чем подал в отставку, не сварганив сделку с освобождением Каспи. Он теперь обдумал операцию во всех деталях и рассчитал, что сможет заработать солидный куш. Уже не сотню тысяч долларов намерен он был прибавить к требуемой похитителями сумме, а по крайней мере триста-четыреста. Пока он президент клуба, он распоряжается финансами. Спасти Каспи за любые деньги — святое дело. Кто его осудит? Он зубами и когтями держался за свое место.
Меры, принятые руководством национальной федерации, вызвали волну мелких и крупных интриг в клубах и командах. Кто-то рвался на освободившиеся места, от кого-то под шумок стремились отделаться, продавали и покупали игроков, перемещали тренеров, шерстили правления клубов.
Впрочем, вся эта возня никакого отношения к полицейскому расследованию не имела.
Там были свои заботы, свои успехи и неудачи, свой ход времени.
Старший инспектор Вискайт, занимавшийся поисками похитителей, и старший инспектор Бафир, искавший убийц Тринко, ежедневно советовались со своими ближайшими помощниками, а затем шли па совещание к комиссару Фабиану.
— Так что мы имеем на сегодняшний день? — этими словами комиссар начинал каждое совещание, поглаживая усы и устремляя на присутствующих вопросительный взгляд.
Первым обычно пожимал плечами инспектор Бафир. Как всегда негромко и спокойно он докладывал, что... ничего нового нет. Причем он так умел вновь рассказать уже десять раз рассказанное, что создавалось впечатление, будто идет энергичная работа.
Да, есть смутные следы того, что убийство Тринко совершено его партнером по подпольному бизнесу Бручиани. Об этом говорило многое, но у пего было железобетонное алиби: он целые сутки играл в покер. И если только не заподозрить его партнеров в сообщничестве, то непонятно, как мог незаметно совершить Бручиани преступление на глазах у трех человек.