Памятник футболисту (Скандал в благородном семействе)
Шрифт:
Доктор Зан выглядел неважно. Впервые его дорогой костюм не был безупречно выглажен, а седые волосы безупречно причесаны. Казалось, даже золотая оправа очков слегка потускнела. Он сидел за угловым столиком, вяло ковыряя вилкой в тарелке.
Рассел подсел к нему, завел непринужденную беседу. Но беседа эта скорее напоминала монолог. В ответ на все попытки Рассела Зан только хмыкал или качал головой. Наконец, Расселу это надоело и он заговорил прямо:
— Вы знаете, коллега, что бы я сейчас сделал на вашем месте? — И, не дождавшись ответа, продолжал: — Подал бы в отставку! Да-да, не ожидая суда. Потому что, во-первых, все равно, как мне ни больно, национальная федерация вряд ли оставит вас на вашем посту; во-вторых и главных, надо спасать «Рапид»! Его престиж, его интегральность, его положение. Можно потерять нескольких игроков, тренеров, даже, простите, президента клуба, но нельзя терять славного сине-белого флага «Рапида», под которым он добился стольких замечательных побед! — с пафосом закончил Рассел.
Зан молчал, уткнувшись в тарелку. Он давно все понял и просто обдумывал сделку: что запросить за заявление об отставке? Это ведь бизнес, все тот же бизнес. Куда ни кинь, какую область жизни ни возьми — политику, спорт, преступность, — все равно всюду бизнес. Вот они сидят здесь в этом фешенебельном гольфклубе — два холеных немолодых господина — президент национальной футбольной федерации и президент прославленного клуба «Рапид». Суетятся официанты в белых смокингах с золотыми вышитыми погончиками, звенит баккара на столе, сверкает серебро столовых приборов. Все роскошно, изысканно, красиво.
А в действительности? В действительности кругом грязь, настоящая грязь И даже кровь. Он, Зан, в общем-то преступник, пусть пока не перед лицом закона и даже комиссии федерации, но сам-то он ведь хорошо это знает. А Рассел, президент национальной федерации? Он что, лучше, выше, чище? Да полно! Такой же взяточник и жулик. Только в отличие от него, Зана, пока не попавшийся. Вот и вся разница.
— Я подумаю над вашим советом, коллега, — сказал он усмехнувшись и посмотрел на своего собеседника спокойным взглядом.
Извинился и ушел, сославшись на дела.
А Рассел еще долго сидел за столиком, попивая коньяк и кофе, куря дорогие сигары и наблюдая сквозь огромное окно за зеленым полем и кучками ярко одетых игроков, неторопливо передвигавшихся по нему вслед за маленьким белым шариком.
Он испытывал чувство удовлетворения.
Конечно, весь этот скандал малоприятен для национальной федерации. Но его твердая, высокопринципиальная позиция, его бескомпромиссное суровое отношение к провинившимся игрокам, энергичные меры, предпринятые для оздоровления национального футбола, вызывали к нему уважение и возвышали в глазах миллионов болельщиков.
Ну и, судя по последним беседам, близка к осуществлению давняя заветная мечта— прибрать к рукам «Рапид» с его многомиллионной кассой, с его перспективами. Доселе главным препятствием служил доктор Зан, прочно сидевший в своем кресле и правивший клубом железной рукой. Но теперь представился случай, который не повторится, и его ни в коем случае нельзя упускать. Ни в коем!
А уж сев в кресло президента клуба, он сумеет наладить все как надо. Он вспомнил о пленках, лежавших в его сейфе, и улыбнулся. Есть и еще кое-что. Он понимает, конечно, что придется делиться. Никто не возражает. А вот о доле он еще поспорит. Есть у него кое-какие козыри...
Шло время. Шло расследование. Но убийцу Тринко пока не обнаружили. Старший инспектор Бафир между тем не сидел сложа руки.
Он тоже вызывал на допрос десятки свидетелей, игроков...
Однако, в отличие от своего неофициального коллеги Рассела, добился немногого.
Каспи готов был все рассказать правосудию, помочь всем, что в его силах. Он все и рассказал. Забыл только поведать о своем последнем разговоре с Лонгом, о признаниях убитого футболиста.
В конце концов, всего не упомнишь...
Марию, на которую вышел Бафир, не удалось пригласить на допрос. Она находилась где-то у черта на куличках — в Бразилии, и никто не знал сроков ее возвращения.
Удачнее обстояло дело с Корунья. Упорствуя, сопротивляясь, по постепенно сдаваясь, он все же давал показания в отношении и игроков, и себя самого, и, что было очень важным, в отношении доктора Зана. В результате этих допросов стало выясняться, что роль президента «Рапида» в преступных махинациях значительно больше, чем предполагал инспектор.
Короче говоря, следствие двигалось, хотя и не так быстро, как хотелось бы того комиссару Фабиану. А уж он времени не жалеет.
К примеру, сейчас за окном ночь, а он сидит в своем рабочем кабинете в комиссариате и в какой раз изучает сводки, протоколы допросов, донесения.
Комиссар отхлебнул остывший кофе, намочил платок водой из графина, вытер вспотевший лоб — ну и жарища, даже ночью не освежишься — и вновь углубился в документы...
В этот момент ночную тишину нарушил громкий телефонный звонок. Фабиан даже вздрогнул.
Он торопливо снял трубку.
— Комиссар слушает.
— Комиссар полиции Фабиан? — услышал он вкрадчивый незнакомый голос.
— Да, это я. Кто говорит?
— Господин комиссар, это пресс-атташе клуба «Рапид». Извините, что беспокою вас в неурочный час. Но я знаю, что вы не спите в связи с прискорбными событиями. И я подумал...
— Нельзя ли покороче? — не выдержал комиссар.
Но пресс-атташе не смутился.
— И я подумал, — продолжал он своим вкрадчивым голосом, — что могу позвонить. Видите ли, мы еще не знаем, есть ли основания для беспокойства, но решили, что в наше тревожное время лучше перегнуть палку, чем недогнуть. Хе-хе, — он хихикнул, будто дверью скрипнул.
Комиссар весь кипел от нетерпения. Он хотел было поторопить своего собеседника, но тот наконец приступил, видимо, к сути звонка.
— Дело в том, что я уполномочен официально поставить вас в известность еще об одном несчастье, постигшем наш клуб, — исчез Каспи...
Пресс-атташе замолчал. Молчал и комиссар.
— Вы меня слушаете, господин комиссар? Алло, алло,— услышав невнятное мычание, пресс-атташе продолжал: — Он должен был после товарищеского матча с местной командой «Аза», тренировочного матча, вы же понимаете, что «Аза» нам не соперник; так вот, он должен был встретиться с женой. Часов в девять вечера. На свидание он не явился. Сейчас уже два часа ночи. Жена в отчаянии, у президента Зана плохо с сердцем. Вы сами понимаете, такие удары один за другим. Короче говоря, я официально ставлю вас в известность. Алло, алло! Вы меня слушаете?