Памятник футболисту (Скандал в благородном семействе)
Шрифт:
— Не было.
— Ну и прекрасно. Только мы вдвоем теперь об этом знаем. Значит, считайте, разговора не было. Не будем всуе тревожить прах покойного. Он ведь вряд ли с кем-нибудь еще говорил об этом?
— Вряд ли, — подтвердил Каспи. — Разве что с Марией, своей девушкой. Но не думаю.
— С Марией? Бог с пей. Спасибо вам. До свидания. Да, кстати, — спохватился президент, когда Каспи был уже у двери, — я смотрел, у вас хороший контракт, но насчет премий Зан вас явно обидел. Явно. Будь я президентом «Рапида», я бы их по крайней мере удвоил, а то и утроил. Обидел он вас. Ну да ладно,
Когда Каспи ушел, Рассел открыл ящик стола, достал оттуда мощный диктофон и, неторопливо вынув ленту-проволоку, спрятал ее в карман и перезарядил аппарат.
Не прошло и нескольких часов, как на месте, где еще недавно сидел Каспи, сидела Мария. Президент федерации так долго и внимательно разглядывал красивую девушку, что, в конце концов, Мария покраснела и заерзала в кресле, тщетно стараясь натянуть короткую юбчонку на круглые загорелые колени.
— Дитя мое, — елейно заговорил Рассел, — я знаю, кем был для вас этот несчастный юноша, о котором все мы скорбим. Я понимаю ваши чувства. Но, поймите и меня, ради его светлой памяти я обязан провести это дознание, — и, помолчав, спросил: — Лонг ничего не говорил, что бы помогло нам в наших усилиях раскрыть всю правду? Убийцу-то нашли...
— Нет! — с неожиданной силой перебила Мария. — Этот Тринко только исполнитель.
— Да? — глаза Рассела сузились, в них затаились настороженность и беспокойство. — А кто же?..
— Там, наверное, какая-то шайка, он говорил про «эксперимент». Он боялся, что ему отомстят, боялся даже за меня. Наверное, думал, что меня похитят или убьют.
— Похитят?
— Наверное. Не знаю, — Мария всхлипнула.
— Успокойтесь, дитя мое. А что говорит на это полицейский следователь?
— Я им об этом ничего не рассказывала. Они меня не вызывали.
— Понятно, понятно, — Рассел покивал головой, так что его неимоверно длинный нос чуть не уткнулся в бювар перед ним, — будем надеяться, что вас оставят в покое.
— Я думала сама пойти в полицию, рассказать, что знаю, — Мария вопросительно взглянула на Рассела.
— Можете, конечно, но учтите: они потом будут вас мучить, без конца вызывать на допросы, перепроверять, они ведь никому не доверяют. Могут и задержать, временно конечно.
— Задержать? Как задержать? — испуганно спросила Мария.
— Они все могут, — зловеще подтвердил Рассел. — Но, думаю, — вам это не угрожает, — он расплылся в улыбке. — Дело в том, что пригласил-то я вас для другого. Три наши «футбольные девушки» из разных клубов завтра вылетают в Бразилию. За опытом, так сказать. Посмотреть, как у них, — там, говорят, «футбольные девушки» достигли в своем деле совершенства. Вот поезжайте, поглядите. Вернетесь, если потребуется, я сам свяжу вас с полицией и позабочусь, чтобы они не слишком беспокоили вас. А сейчас, дитя мое, идите собирайтесь, самолет вылетает очень рано. Мой секретарь позвонит вашим родителям. До свидания.
Не успела Мария покинуть кабинет, как Рассел, снова перезарядив диктофон и спрятав обе пленки в сейф, нажал кнопку интерфона и сказал секретарю:
— Немедленно позвоните родителям этой девчонки, да-да, той, что только что вышла, и сообщите, что она в составе нашей футбольной делегации завтра рано утром вылетает
Следующую беседу Рассел вел со старшим тренером «Рапида» Корунья. Но Корунья был орешек потверже.
— Рассказывайте все, Корунья, — сурово сказал Рассел, — только это может вам помочь.
— Господин Рассел, — устало заговорил Корунья, — я уже все рассказал следователю. Можете взять материалы у него.
— Послушайте, Корунья, — Рассел изменил тактику, теперь он говорил мягче, — следователь следователем, а федерация федерацией. Если мы вас накажем в дисциплинарном порядке, то вполне возможно, что уголовное наказание будет мягче.
— Господин Рассел, — все так же устало продолжал Корунья, — в уголовном суде мне нечего бояться. Мои... мои «глупости» (он не сразу подыскал слово) уголовному наказанию не подлежат. Их еще надо доказать. А вы меня все равно из национальной федерации выгоните. Так чего мне стараться?
— Видите ли, Корунья, — начал объяснять Рассел, — ответственность одна, а людей много. Так что если один более виноват, значит, другой менее. Вот вы, вы давили на игроков и будете отвечать и за них, хотя, разумеется, с них ответственность не снимается. Тем более что получали вы больше, чем они. Но если — он сделал паузу, — если выяснится, что еще больше получал Зан, что он, скажем, давил на вас, то степень вашей вины снизится. Понимаете?
— Начинаю понимать, — усмехнулся Корунья, усталое выражение на его лице сменилось выражением сосредоточенности. Он действительно «начинал понимать».
— Так вот идите и подумайте, — уже совсем ласково сказал Рассел. — Подумайте. Вы великолепный тренер. Такими нельзя швыряться. Разумеется, вы понесете наказание. Но если к уголовной ответственности вас не привлекут, то придет время, и новый президент «Рапида» (он подчеркнул слово «новый») наверняка снова привлечет вас к работе. Но,— Рассел сделал паузу, — конечно, если там будет новый президент. Это в том случае, если нынешний, доктор Зан, которого я очень уважаю, — поспешил он добавить, вдруг не сможет остаться на своем посту. Если против него, увы, будут слишком серьезные обвинения. Вот так. Идите, подумайте. Мы с вами еще потолкуем. До свидания.
Корунья вышел на улицу бодро насвистывая. Оказывается, его дела не так уж плохи. Главное, чтоб не посадили. Ну, дисквалифицируют на какой-то срок, потом дело забудут и снова вернут в команду. Надо только, чтобы убрали Зана. Чем ему будет хуже, тем Корунья будет лучше. Просто как дважды два. Молодец все-таки этот Рассел — такой с носом не останется. Он внутренне посмеялся своему нехитрому каламбуру. Только вот в чем его интерес. Непонятно.
Наконец, еще один разговор произошел у Рассела — с Заном. Не в кабинете — в гольфклубе, за завтраком.