Памятники Византийской литературы IX-XV веков

Сборник

Юстина отвечала:

— Поистине, это достигается потом, но если ты станешь думать о вознаграждении и о венках, то проявишь не меньшее неразумие, нежели те, кто вовсе пренебрег этой благой целью.

Нечестивец же использовал слова Юстины как предлог к тому, чтобы продолжать настаивать на своем:

— Разве была счастлива Ева, пока не вкусила плодов с дерева? — спросил он. — Каким образом произошел бы род человеческий? Откуда появились бы существующие теперь люди, если б они отрицали необходимость супружества и совместную жизнь? Не вкуси Ева сладкого плода — не познала бы она мужа, который и стал им благодаря этому. Если бы все предпочли оставаться девственницами, то каким

образом родились бы дети, — это радостное утешение для всех людей? А убывающий род человеческий как продолжал бы существовать?

15. Выслушав эти слова, Юстина поступила не так, как наша праматерь Ева; она тотчас встала и отстранила от себя нечестивого советчика, использовав против него обычное оружие — крестное знамение. И тот, кто больше других духов кичился своей надменностью, немедленно удалился с еще большим позором. А Юстина вновь обратилась к богу с молитвами и просьбами.

После этого великий тот хвастун предстал перед Киприаном униженный, с явными признаками поражения на лице. Киприан говорит ему:

— Даже над тобой, всемогущий, одержала верх та девица? Откуда же у нее столько храбрости, что она оказывается такой сильной против сильнейших из вас?

О, поистине божественна та движущая сила, которая заставляет противника правды сделать правдивое признание! — ведь дух произнес тогда такие слова:

— Мы, духи, не в силах устоять перед крестным знамением, даже начертания его не можем видеть, и спешим, сколько есть сил, убежать подальше, пока не совершилось его начертание!

Как же велика была сила необходимости, заставившая отца лжи, вершителя и виновника всяческих зол, открыть такую тайну? Потому и приходится удивляться не столько победе, одержанной над ним девой, сколько признанию гордецом своего поражения.

Несомненно, все, что сказал Киприану дух, обращено было к разумному мужу; и с того времени тот мудрец стал еще более мудрым, ибо он тотчас же понял, что если даже распятый на кресте обладает такой силой, то крайне неразумно отстраняться от него и уповать на врагов его, которые испытывают такой страх перед ним и так бессильны сами!

16. Поразмыслив над всем этим, Киприан решил немедленно расстаться с своими книгами и предать их огню как источник всех зол, содержащий всевозможные происки злых духов, как никчемную забаву и плод их испорченности. И вот он приказывает слугам собрать все книги, а сам приходит в церковь; подойдя к епископу — звали его Анфим, — Киприан попросил принять его в число овец стада христова. Но ведь Анфим знал этого мужа и считал его настоящим зверем; решив, что это какая–нибудь хитрая уловка, он дал Киприану такой совет:

— Довольствуйся находящимися вне храма и не бери на себя заботу о тех, кто внутри. Дабы, — сказал он, — не приключилось когда–нибудь с тобою страшной беды.

Выслушал его Киприан и с глубоким смирением привел все свидетельства той непреклонной силы, с какой он верует в Христа. Ибо, сказал он, совсем недавно Юстина явила перед ним такую силу, прогнавшую многих злых духов.

— Возьми эти книги, — сказал Киприан епископу, — которые вдохновляли меня на дурные поступки, и все до единой предай огню; пусть духи узнают, что отныне у меня с ними все кончено: ведь именно эти книги приворожили меня к злым духам.

Такие слова убедили епископа в перемене, происшедшей с этим мужем, и он не замедлил сжечь в огне книги, поскольку, несомненно, они того заслуживали. Киприана же он отпустил с благословением, сделав ему много полезных внушений — неизменно быть преданным христианскому учению.

17. Киприан тотчас предался искреннему раскаянию в прежних своих поступках; с тех пор он далеко отошел от всего

негодного, явил себя таким врагом бесчестных стремлений, — насколько прежде был другом всего этого. А к тому, что угодно и приятно богу, Киприан явил такое усердие, какого прежде не являл ко всему дурному. Доказательством этой замечательной перемены было произведенное вслед за сожжением книг уничтожение идолов; Киприан уничтожил их так тщательно, что никакого следа от них не осталось, а в прежнее время он так не поступал.

Что же было потом? Посыпав главу свою пеплом в знак раскаяния, Киприан тяжко стенал и, обливаясь слезами, беседовал наедине с вездесущим; такая сильная любовь к богу согревала его сердце, пламя ее было столь пылким, что из–за крайнего смирения Киприан не смел молиться богу вслух. И хотя славен был Киприан в то время, когда служил усердно злым духам и пользовался у них наивысшим почетом, но еще более славен стал он у бога, а также у христиан, когда пережил это чудесное превращение и вступил на путь, ведущий к добродетели.

Однажды целую ночь Киприан провел в стенаниях и слезах, каясь в грехах своих, а на рассвете — это был день великой субботы, — отправился в храм господний; многие жаждали войти в него, старались опередить Киприана и скорее все увидеть. И вот, входя в храм, он загадал, что если, переступая порог, услышит слова, отвечающие его помыслам, то это будет добрым предзнаменованием. Едва Киприан вошел в храм, как вдруг, совершенно неожиданно, чтец отчетливо произнес такие слова апостола: «Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою». А затем он произнес слова пророка: «Ты видел, Господи, не умолчи; Господи! не удаляйся от меня». Вслед за ним второй чтец прочитал из Исайи: «Это уразумеет сын мой возлюбленный, которого я избрал» [144] .

144

Цитаты из Послания к Галатам, III, 13, псалма 34, 22 и из Книги Исайи, XIII, 10.

Решив, что все это совпадает с его помыслами, Киприан еще сильнее утвердился душою в вере в бога, ибо был он весьма разумен и быстро понимал все необходимое. Когда же настало время всем оглашенным покинуть храм [145] , Киприан остался в нем; а какой–то чтец, по имени Астерий, повелел ему удалиться. Но, желая и здесь должным образом явить свое усердие к вере, благородство души и высокое благоразумие, а также нежелание легко уступать кому бы то ни было, Киприан сказал:

145

Оглашенные — так назывались в первые века христианства взрослые люди, готовившиеся принять крещение после оглашения их словами из Евангелия; после крещения они назывались верными, т. е. принятыми в лоно православной церкви. Согласно правилам церковного богослужения, на его. последней, третьей части — литургии верных, нельзя было присутствовать оглашенным.

— Что за причина, чтец, что ты столь настойчиво изгоняешь из храма раба божия? Ты хочешь сломить твердость моей воли?

Чтец и, после этого стоял на своем и пытался силой вытолкнуть Киприана из храма, сказав ему:

— Ты еще не стал верным.

Киприан, сильно уязвленный такими словами, ответил:

— Ради жизни Христа, который отнял силу у злых духов, который спас деву, который сжалился надо мною, недостойным, — не изгоняй меня из храма; я не удалюсь отсюда, пока не стану верным.