Памятное. Книга первая
Шрифт:
Трудная трасса Москва — Вашингтон
В годы войны попасть из Советского Союза в Соединенные Штаты было непросто.
Меня часто спрашивают: — Как же вы тогда добирались из Москвы до Вашингтона?
Действительно, таких маршрутов, которые прокладывались бы напрямую через Атлантику, как теперь, тогда по понятным причинам не существовало.
Вот и выходит, надежным путем из Москвы в Вашингтон был только тот, который проходил через всю нашу страну: через Сибирь, Дальний Восток — на Аляску, затем круто на юг в Канаду и на запад США, а оттуда — в американскую столицу.
Всего из Вашингтона в Москву
Маршрут из СССР в США тогда проходил через Казань, Свердловск, Омск, Новосибирск, Красноярск, какие-то небольшие аэродромы в Сибири, Олекминск — северяне нас научили называть его просто Олекма, — Якутск, Марково — на Чукотке. Последним советским населенным пунктом был Уэлькаль, тоже на Чукотке, а затем уже шли городки на Аляске — Ном, Фэрбанкс — и далее другие аэродромы в США. Путь, конечно, непростой, утомительный, но именно по нему в годы войны перегонялись американские самолеты и осуществлялась связь столиц двух стран, когда приходилось летать некоторым официальным лицам или делегациям.
Эту трассу — от Красноярска до Чукотки — наши летчики называли «линией Мазурука». Прославленный летчик Илья Павлович Мазурук, Герой Советского Союза, генерал-майор авиации, широко известен в нашей стране, и особенно на Севере. Он много сделал, чтобы прославить отечественный воздушный флот, летал в Арктику и Антарктику. В свое время участвовал в высадке на Северный полюс четверки папанинцев. Был начальником полярной авиации Главсевморпути.
Разное случалось на этой трассе. В один из январских дней 1944 года в Якутске приземлился американский самолет «Либерейтер». На нем летел из Москвы кандидат в президенты США Уэнделл Уилки с сопровождающими его лицами. Сибирь и Север показали свой характер. Американский самолет промерз так, что летчики из ВВС США так и не смогли его завести. Пришлось господина Уилки на Аляску доставлять в советском самолете.
Полет из Вашингтона в Москву только в одну сторону продолжался пять суток. Вот тогда-то я и ощутил впервые воочию, что такое просторы родной земли, взглянул с высоты на сибирскую тайгу. Где-то над Якутией в одном из полетов мы в иллюминаторы видели грандиозный пожар. На многие десятки километров в тайге простиралась ломаная линия огня. Вид таежного зарева не внушал веселых мыслей. «Как на фронте, — подумалось мне. — Там тоже как будто все горит, да еще и гибнут наши люди».
Чукотка, Якутия, Сибирь казались нескончаемыми. По многу часов летел самолет, а внизу была тайга, тайга и тайга.
Последний раз по этому маршруту из Москвы в Вашингтон пришлось лететь в 1944 году. И вот тогда-то мне тоже довелось испытать сюрпризы погоды на этой трассе.
Меня назначили председателем делегации на конференцию по выработке Устава ООН, которая собиралась в Думбартон-Оксе (пригород Вашингтона). В состав делегации входили крупные специалисты в области международного права профессора С. А. Голунский и С. Б. Крылов, известные советские дипломаты А. А. Соболев и С. К. Царапкин, контр-адмирал К. К. Родионов, генерал-майор Н. В. Славин, Г. Г. Долбин, М. М. Юнин (секретарь делегации) и В. М. Бережков (секретарь-переводчик).
Летели без особых приключений до Чукотки. А вот в маленьком поселке Уэлькаль на берегу залива Креста застряли больше чем на сутки. Из-за непогоды взлет нашему самолету не разрешали. Дул невероятной силы ветер, и, хотя на дворе стоял август, холодное дыхание Севера давало себя знать.
Уэлькаль тогда — небольшой поселок — состоял всего из нескольких домиков. Нас проводили в один из них и сказали:
— Если хотите скоротать вечер, можете пойти в кино. Передвижка в соседнем доме. Там сегодня будут показывать военную хронику.
Мы решили пойти, но едва вышли на улицу, как пришлось взяться за руки. До «соседнего» дома оказалось метров двести, и добраться к нему мы смогли, только крепко держась за руки.
Небольшое помещение, где предстоял сеанс и куда мы с трудом дошли, затратив много времени и приложив немало усилий, оказалось переполненным. Там собралось почти все население поселка. На стульях и лавках сидели женщины, дети, старики. Мужчины, как и изо всех других городов, сел, населенных пунктов страны, давно уже ушли на фронт. Война давала себя знать и в маленьком чукотском поселке на самом восточном краю нашей земли.
Пустили сначала хронику. Перелом в войне к тому часу наступил уже давно, и Красная Армия шла с боями вперед по всем направлениям. Любой фронтовой эпизод, который показывали с экрана, отражал победу; и это было правдой. Люди с волнением, затаив дыхание, смотрели киноновости. Потом показали очередной военный киносборник — были такие художественные фильмы, которые в годы войны на скорую руку выпускались на алма-атинской киностудии. Один такой киносборник представлял собой три-четыре новеллы о случаях из фронтовой жизни, как правило, незатейливых, но смешных. Враг в них изображался в карикатурном виде. Особой художественной ценности — по понятным соображениям и тем более по меркам сегодняшнего дня — эти фильмы, быть может, и не представляли, но зрители, истосковавшиеся по кино, да еще по такому, которое рассказывало о событиях на фронте, с удовольствием смотрели и их. Так было по всей стране. Да чего греха таить, и в советских посольствах за рубежом тоже. Что же говорить о Крайнем Севере, куда занесла нас судьба и где каждая редкая весточка из Москвы, тем более в виде такой кинокартины, встречалась с повышенным интересом и вниманием! В маленьком зале — его и залом-то назвать можно было условно — царила духота, но ни один из зрителей не покинул помещения. Все досмотрели кинолетну до конца.
Обратный путь к дому, где нас устроили на ночлег, оказался еще сложнее. Ветер свирепствовал, буквально сбивал с ног. Мы шли, тесно прижавшись друг к другу. Еле-еле преодолели совсем небольшое, по обычным представлениям, расстояние.
К утру ураган стих. Но вылет нам не разрешили: где-то на трассе, да и на Аляске, еще бушевала непогода. Мы еще на несколько часов застряли в Уэлькале и потому получили возможность ознакомиться с бытом чукчей — народности, которая стала развиваться только при Советской власти.
Жили они в домах, и нас, прилетевших из Москвы, где ощущались и трудности с продовольствием, и другие тяготы военного времени, поражало многое. В частности, то, что мужчин, ушедших на фронт, заменили женщины, да еще в таких типично мужских для Крайнего Севера профессиях. Женщины появились и на рыбацких лодках, и на охоте, и в оленеводческих бригадах в тундре. Поразило и то, что, если вся страна жила по карточкам, или, иными словами, на голодном пайке, здесь не ощущалось нехватки в продуктах питания.