Памятное. Книга вторая
Шрифт:
Разумеется, решающее значение для победы над агрессором имела героическая борьба народов Вьетнама, Лаоса и Кампучии за свою свободу и независимость. Эта борьба опиралась на братскую моральную и материальную поддержку Советского Союза и других стран социалистического содружества.
Говоря об администрации Никсона, следует, однако, сказать и о том, что она и круги, служившие ей опорой, немало сделали для удушения в ряде стран законных режимов.
Ярким примером этого служит Чили, где в отношении народной власти Альенде применялись заговоры, террор, подкуп. Скрытно и явно пускалось в ход все, чтобы
В активный союз с администрацией Никсона в действиях против режима Альенде вступила крупная монополия «Анаконда», уже давно сдавившая цепями экономику Чили, и прежде всего ее главную отрасль, связанную с добычей медной руды и производством меди. Свое змеиное имя эта американская монополия, как никогда, оправдала участием в той сети преступных акций, к которым прибегал Вашингтон, чтобы привести к власти в Чили кровавую фашистскую клику. И ответственность за все это ложится на Никсона и его администрацию.
Две стороны политического портрета? Да, две, противоречащие одна другой. Но таким предстал Никсон перед всем миром, такой явилась политика его администрации.
Что сказать о Никсоне как собеседнике? Нити главных вопросов обсуждения он, безусловно, держал в руках. Но в конкретику не всегда вникал. Это по его указанию делали другие. Особая роль принадлежала помощнику президента по вопросам национальной безопасности, а позже государственному секретарю США Г. Киссинджеру, который выполнял ее со знанием дела, хотя и сам опирался на солидный аппарат советников и специалистов.
Никсон вел беседы с представителями СССР в общем ровно. Так же он вел беседы и со мной. Нервы держал под контролем. Какой-либо рисовкой с видами на прессу, телевидение, по моему мнению, он не отличался. Я бы даже сказал, что он мог выглядеть скромно. Пусть скромность эта представлялась отчасти деланной. Однако для тех, кто знаком со ступенями его биографии и кто с ним встречался, являлось очевидным, что в характере этого человека имеется упорство и к договоренности с ним прийти не так-то легко.
Встречи с Никсоном, как правило, оставляли впечатление, что он склонен искать взаимопонимание с Советским Союзом. И нужно отметить, что встречи с президентом обычно приводили к какому-то продвижению вперед в решении обсуждавшихся вопросов.
Не припомню случая, чтобы Никсон в ходе рассмотрения тех или иных проблем пускался в экскурсы на тему о социальном строе государств, их идеологии. В беседах со мной он никогда этого ракурса не касался. Никсон всегда высказывался как прагматик. Собственно, он и не скрывал, что не желает развивать теоретические аспекты проблем, что его устраивает дискуссия, приближенная к практическим потребностям.
Неблагоприятный оборот, который приняло для Никсона «уотергейтское дело», вынудил его подать в августе 1974 года в отставку. Президентский пост перешел к Джеральду Форду — до этого вице-президенту.
Джеральд Форд и владивостокская договоренность
Бывает так, что человек занимает крупный государственный пост, но говорят и пишут о нем как бы скороговоркой. К таким деятелям я бы отнес и Форда.
Конечно, президентом он пробыл недолго, всего немногим более двух лет. На выборах 1976 года Форд не выдержал борьбы в поединке с кандидатом от демократов Картером. Но ведь в конце концов всегда один из двух кандидатов в президенты выходит победителем, другой — терпит поражение. Ничейных результатов на президентских выборах не бывает.
Хотя Форд и Картер как политические деятели не имели, по общему признанию, каких-либо значительных преимуществ друг перед другом, сложилось так, что факторы, работавшие на Картера, оказались сильнее. Не последнюю роль среди них сыграло то обстоятельство, что фигура Картера являлась на политической арене США, как говорится, «свежей», а его партия — демократическая — оказалась более ловкой. Да и «Уотергейт», который подпортил репутацию республиканской партии, отнюдь не помогал Форду, выступавшему от нее кандидатом.
Для иностранца в известном смысле легче объективно охарактеризовать некоторые черты Форда политика и его деятельности, чем для американца. Справедливость требует подчеркнуть определенные события, связанные с президентством Форда, которые оставили след в международной политике того времени. Его администрация продолжала в общих чертах следовать внешнеполитическому курсу, сформировавшемуся при Никсоне, в духе того, что определялось как переход «от эры конфронтации к эре переговоров».
Вспоминаю, как в ноябре 1974 года Форд с государственным секретарем Киссинджером прибыли во Владивосток для встречи с Брежневым. Самолет президента приземлился на аэродроме недалеко от Владивостока. Форд бодро спустился по трапу. Перед нами, встречавшими его, предстал человек довольно высокого роста, по-спортивному подтянутый. В общении он был предупредительным. Наряду с тем его характеризовали, я бы сказал, простоватость и некоторая вольность в выражениях и поведении. Он меньше всего походил на интеллектуала.
Дорога с аэродрома во Владивосток произвела на американских гостей заметное впечатление. На протяжений почти всего пути они ехали вдоль бескрайних полей, перемежавшихся лесами. Их осенний золотистый колорит придавал еще большее очарование красоте окружающей природы.
Цель этой советско-американской встречи состояла в том, чтобы продолжить рассмотрение вопросов, относящихся к разработке нового соглашения об ограничении стратегических наступательных вооружений. В течение всех трех дней встречи проходили интенсивные беседы. Чувствовалось, что не только советская, но и американская сторона желает найти развязки нерешенных вопросов, с тем чтобы устранить препятствия на пути к соглашению.
Выделю один из обсуждавшихся вопросов, который позднее стал достоянием гласности и вместе с тем по воле Вашингтона — уже после ухода Форда — стал камнем преткновения на советско-американских переговорах по ограничению стратегических вооружений.
Форд и Киссинджер настойчиво добивались, чтобы СССР отказался от значительной части так называемых тяжелых межконтинентальных баллистических ракет наземного базирования. Это, конечно, нанесло бы большой ущерб интересам нашего государства и не отвечало бы принципам равенства и одинаковой безопасности сторон. Само собой разумеется, согласиться на это советская сторона не могла и убедительно объяснила — почему.