Шрифт:
Ранним летним утром приятно находиться на морском побережье. Там в этот период времени, на самом деле, замечательно, но только не во время шторма или, ещё хуже, цунами.
Кому, скажите, пожалуйста, интересно смотреть с берега на то, как волной надвое разламывается комфортабельный лайнер и массово гибнут пассажиры, ещё не подозревая того, что это их последний день отпуска не только в текущем году, но и, похоже, в жизни. При этом ещё и чайки истошно орут. У них свои заботы. Птицы просят у тех, кто тонет, чего-нибудь поесть.
Даже самый искристый и добрый юмор в данном случае совершенно
Не так далеко от берега резвилась стая дельфинов. Они уже от того. Счастливы, что никогда в своей жизни коллективно не вступят ни в странноватую рыночную экономику, ни в, так называемые, продукты человеческой жизнедеятельности. Так произойдет о многом потому, что эти разумные китообразные животные – существа сухопутные.
Недалеко от них сидели в своих утлых деревянных и резиновых лодочках рыболовы-любители и ждут поклёвок. Некоторые из них с тоской смотрели на песчаный берег, усыпанный ракушками и морскими звёздами, и собираются сматывать удочки. Неплохая идее, когда рыба категорически не желает кончать жизнь самоубийством.
На море и рядом с ним хорошо, но ведь и на суше ничем не хуже, тем более, в таких удивительных и живописных местах. Там наверняка сидит за мольбертами огромный коллектив художников и рисует, то есть наносит на холсты всё, что попадает в их роле зрения. Одному пришлась по душе лиана дикого винограда, обвивающая ствол кедр, другому – сельский продовольственный магазин, в котором уже начали продавать спиртное. Ему, честно сказать, не до зарослей лимонника и актинидии.
Чего уж скрывать здесь, между морем и сушей, расположено большое село Синие Быки.
Если кто-то никогда там не бывал, то пусть не расстраивается и не впадает в отчаяние и панику. Особо смотреть в нём нечего, если не считать множество покосившихся, кривых деревянных изб. Правда, имелись и, вполне, нормальные, даже добротные здания, причём, в несколько этажей. Но хорошего, как говорится, помаленьку.
Но при всём негативном, всё же, чувствовалось, что здесь обитают люди, а не какие-нибудь духи или бестелесные существа. На довольно большом участке земли прочно стояли и цвели подсолнухи. У самого его края резвилась и детвора.
В самих же зарослях подсолнечника чего только ни делалось. Два мужичка под огромными жёлтыми цветами культурно пили водку, не из горлышка, а пластмассовых стаканчиков. Даже чем-то закусывали.
Чуть подальше полуобнажённая, понятно, что. в традиционном и общепринятом смысле, разнополая пара успешно занималась практической эротикой. После короткого отдыха симпатичные, но потные, мужчина и женщина набрасываются друг на друга, подобно голодным лягушкам, не знавшим активной ласки или усиленного питания, как минимум, три-четыре года.
С большим рюкзаком за плечами и торчащим из него черенком сапёрной лопаты в чёрном костюме, кирзовых сапогах и большой кепке узколицый и усатый гражданин с помощью металлоискатели старательно и вдумчиво искал под подсолнухами клад. Почти никого и никогда во все времена не покидало острое желание внезапно разбогатеть. Понятно, что уши кладоискателями были закрыты специфическими наушниками.
Вероятно, в них слышался характерный писк, поэтому на лице относительно и внешне интеллигентного сельского джентльмена время от времени появлялась восторженная улыбка. Вот он сбросил с плеч рюкзак на землю, вытащил из него лопату и начал быстро и судорожно копать.
Лезвие его лопаты наткнулось на что-то твёрдое. Закусив губу и зажмурив глаза, он медленно и осторожно извлёк из земли довольно большой металлический предмет. Поднёс его к глазам. Но это предмет оказался не кладом, а самым обычным ржавым утюгом. Кладоискатель рукавом своего пиджака смахивает с него пыль. На его корпусе несмываемой синей краской написано: «Произведено в Китае».
В гневе и в отчаянье он швырнул свою находку в самую гущу зарослей подсолнечника. Не так далеко от неудачливого кладоискателя и, в данном случае, метателя утюгов раздался истошный крик. На свободное пространство, левой рукой придерживая штаны, упавшие ниже колен, а правой, потирая ушибленный лоб, из зарослей выскочил утомлённый гражданин в больших роговых очках. Вероятно, ему так и не удалось сходить в укромном месте по «большой нужде».
Но, возможно, он сделал это во время вынужденного движения.
Неудачливый кладоискатель грудью упал не перекопанную им землю и громко зарыдал. Он не просто лил слёзы, а судорожно длинными утомлёнными пальцами обеих рук с корнем вырывал разного рода и вида траву. Его отчаяние понять было можно. Опять ему не удалось найти клад. Но почему. Ведь должны же среди подсолнухов располагаться участки с подзёмными сокровищами, в сундуках и так… врассыпную.
Чуть подальше, на лугу паслись лошади, коровы, козы, овцы вперемешку с кроликами. Пожилой пастух в легком зелёном матерчатом костюме и такого же цвета в широкополой шляпе лежал на пригорке. Он босой. Рядом с ним валялся хлыст. А две белых лайки стерегли его сон.
Стадо рогатых и других животных было предоставлено само себе, разбрелось повсюду. Они поедали не только траву, но и успешно грызли старый штакетник и доски из заборов приусадебных участков окраинных домов, в основном, ветхих избушек.
Но любое село, тем более, такое великое по площади и численности населения, как Синие Быки, должно славиться и своими окрестностями. Ведь всё окружающее, море, тайга, горы, реки и т.д., одновременно является не только его продолжением, но и, как бы, обрамлением, этакой замысловатой фигурной или, как бы, золочённой рамкой.
Мимо этого довольно не малого таёжного села проходили и шоссейная дорога, лет десять тому назад даже и заасфальтированная. Вдоль её и даже прямо по ней проходили толпы нищих, бомжей, бичей, бродяг, которые являлись яркой достопримечательностью этих живописных мест.
Вот и сейчас мимо Синих Быков проходил довольно большой, но давно уже сплочённый коллектив нищих и, вообще, обездоленных и, значит, основательно ущемлённых в своих гражданских правах. Это были люди самых разных возрастов, с котомками, в рваных одеждах, большей частью, босые.