Панацея Лопатова. Юмористический фантастический роман

Лекомцев Александр

– Я мечтаю о том, чтобы учёные изобрели такое лекарство, чтобы оно лечило все болезни.

– Я тоже был бы не против этого. Ведь прекрасно, когда все

здоровы, все смеются и живут долго и счастливо.

– Даже голод и холод здоровым людям не так страшен, как больным. Подожди! Вывалю на грядки мухоморы, которые ты принёс из леса, и тогда немного поговорим.

Алевтина собралась идти с вёдрами дальше, но он взял их в свои руки.

– У тебя хорошая мечта, Аля, заметил Мурашов. – Но долголетие и панацея – это глупая наивная сказка всех времён и народов.

Озвучил,

то есть выразил словесно мудрую мысль и направился с вёдрами к дальним грядкам, аккуратно вывалил несъедобные грибы на землю. Уже традиционно насупил на оставленные в меже грабли, которые чувствительно ударили его черенком в лоб.

Он бережно поднял их с земли, разровнял ими на грядке кучу только что вываленных грибов. Потом швырнул этот сельскохозяйственный инвентарь в сторону забора. Вернулся с опорожненными вёдрами к крыльцу.

– Но я не уверен, Алевтина, – продолжил Мурашов свою мысль, – что уровень медицинского обслуживания населения в тех Россиях и разных странах, которые наивно и

безответственно считают себя не параллельными, а основными, выше, чем у нас. Не верю!

– Можешь не сомневаться, Филя. – заметила Алевтина. – Оно, медицинское обслуживание, везде и всюду выше, чем в нашей параллельной России и такой же Земле.

– Почему?

– Да потому, мой родной, что люди у нас очень часто умирают от болезней не в преклонном, а в самом продуктивном возрасте. Высока и детская смертность. Так что, пока долголетие

отменяется.

– Я не желаю, чтобы оно отменялось! Я хочу, чтобы лекарства и медицинское обслуживание приносило людям ощутимую пользу. С больших трибун уважаемые господа и дамы говорят о завтрашнем долголетии нашего народа и людей всей Земли! Но я им, почему-то, не верю!

Он вложил одно пустое ведро в другое, не выпуская их из пук.

– И правильно делаешь, что не веришь, согласилась с мужем жена. – Какое к чёрту долголетие, они считают, что на планете надо оставить в живых около миллиарда людей! Или чуть побольше.

– К большому сожалению, ты права, моя славная. С трибун они говорят одно, а делают совсем другое. Но почему так происходит? Почему?

– Вот этого, Филя, я не знаю. Через полчаса буду огород полоть.

– Да и я тоже подключусь, но чуть попозже. Мне, Аля, хочется верить в то, что мы, в нашей России, самые лучшие и основные, и наша страна – никакая не параллельная. А нам, медикам и

фармацевтам, следует победить все болезни и дать возможность каждому человеку жить до ста лет и больше.

Нежно и заботливо погладив Мурашова рукой по плечу, Алевтина вошла в дом. За ней с пустыми вёдрами направился и Мурашов.

А на грядку с мухоморами слетелись птицы.

На сей раз большая группа нищих под руководством старца перекочевала с шоссейной дороги на обычную, лесную. По её обочинам – деревья, кусты, высокие травы.

Колонну, как обычно, возглавляли старец и Сима. Но впереди них гордо шествовал знаменосец, бородатый, грязный в рваной одежде и босой человек неопределённого возраста, с котомкой через плечо. На полотнище знамени, которое он держит в руках, белыми буквами написано: «Слава компрадорам и олигархам параллельной России!».

Но над толпой нищих людей, больных, голодных и грязных, реяло большое количество флагов, транспаранты. Конечно же, граждане с костылями, ничего не держали в руках, даже обычных барабанов. Понятно, что они пользовались некоторыми привилегиями.

В доме сельских врачей Мурашовых была обычная, можно сказать, скромная обстановка. Русская печь. Шкаф для посуды, холодильник, стол, несколько кресел, стульев и табуреток, две скамейки. На одной из них стоял эмалированный бачок с водой. На его крышке лежал ковш.

На окне с синими шторками, на подоконнике – пара горшков с комнатными цветами.

За столом сидели Мурашов и Алевтина, пили чай с вареньем. Электрический самовар, фарфоровые чашки, ложечки, фаза с конфетами и печеньем.

На Мурашове – серые брезентовые брюки и такая же куртка, «энцефалитка». Он встал из-за стола, обнял Алевтину, и направился к двери. У порога уже стояли короткие резиновые сапоги. На скамейке – большая корзина, в которой пакет с продуктами и бутылка. Здесь же – матерчатая белая кепка.

– Ты куда-то собрался, Филя? – поинтересовалась Алевтина. – Или мне это померещилось?

– Да, Аля, собрался, ответил он. – Ты же прекрасно знаешь, куда. Пока ещё утро, мне надо быстренько сбегать за грибами. У меня лицензия на сбор

грибов давно приобретена и действительна до конца декабря.

– Ты же вчера вечером ходил за грибами.

– А что толку? – Мурашов присел на лавку.– Ты только что на моих глазах выбросила в вёдра из-под мусора все мои грибы. Я лично вывалил их на грядку.

– Всё именно так и происходило, согласилась с ним Алевтина. – Не спорю..

– Что происходит? Почему ты постоянно выбрасываешь мои грибы? В чём дело, Аля?

– Дело в том, Филя, что я не ем мухоморов, бледных поганок, сатанинских грибов, ложных опят и прочей ерунды! Я и тебе не советую так поступать. Очень хочу, чтобы ты жил долго и

счастливо, до глубокой старости. Ты, Филя, самое дорогое, что у меня есть. Ну, ёщё шкаф для посуды.

– Это правда?

Он пристально, но нежно посмотрел жене в глаза.

– Правда. Я ведь тебя люблю, Мурашов, – прошептала она. – Если ты умрёшь, к примеру, от отравления грибами, то я больше ни за кого и никогда не выйду замуж. Ты у меня единственный и неповторимый. Отличный человек и прекрасный врач. Красавец!

Поднесла к лицу Мурашова маленькое зеркальце с ручкой. Но он отвёл его ладонью в сторону:

– Я не о том тебя спрашиваю, Алевтина.

– О чём ты меня спрашиваешь?

– Правда, что среди всех грибов, которые я вчера принёс домой, не нашлось ни одного съедобного? Посмотри мне в глаза и скажи прямо и открыто. Это правда или нет?