Панацея Лопатова. Юмористический фантастический роман
Шрифт:
– Я тоже об этом что-то слышал.
– Если слышал, то понимаешь, что диверсия налицо и явный урон живой природе происходит. А мы все и не протестуем, не выступаем за активную охрану нашей замечательной природы.
Между прочим, если мухоморы раза сварить, а потом и пожарить, то это и для человека добрая и полезная еда. Травятся мухоморами только недоумки.
– Я, пожалуй, пойду!
Мурашов поднялся с телеграфного столба и торопливо ушёл.
Веткин с укоризной посмотрел вслед удаляющейся фигуре сельского медика. Тяжело в протяжно вздохнул.
– Неразговорчивый мужик. К тому же, ещё и мухоморы истребляет, – сообщил Веткин большому чёрному муравью. – Что ему лоси плохого сделали? А ведь лечащий врач. Должен иметь доброе и отзывчивое сердце.
Над Веткиным пролетела ворона. На какой-то момент она остановилась в полёте, подобно вертолёту Ми-8 . Птица посмотрела вниз и прицельно справила большую нужду прямо на лысину Философу. Это не случайная её хулиганская выходка. Просто так ей захотелось.
С большим удовлетворением ворона каркнула и полетела дальше.
Мысленно проклиная самых разных птиц, заодно вместе с турецкими дронами, Веткин сорвал растущий рядом широкий лист лопуха, стёр им птичий помёт с лысины, но не очень качественно. Верхняя часть его головы сделалась бело-зелёной. Наверное, так выглядят марсиане. Впрочем, кто его знает.
Не прошло и двадцати минут, как Мурашов вошёл в небольшую дубраву на плоскогорье. Очень внимательно он начал осматривать землю, траву и кусты вокруг себя. Искал, понятное дело, съедобные грибы. Издали заметил небольшую полянку, на которой кучно росли красные мухоморы, которые в народе зовутся поплавками. С восторженными криками побежал в сторону своей реальной добычи. Он торопился, стал очень спешно их собирать..
Откуда-то, из-за деревьев, появился огромный лось, с укоризной посмотрел на Мурашова. Быстро и ловко рогатый зверь начал срывать губами шляпки мухоморов, спешно съедать их, Короче говоря, он умудрился почти опередить Филиппа Сидоровича.
С большой шваброй ходила по горнице своего дома Алевтина. Мыла полы. В дверь раздаётся робкий, но настойчивый стук.
– Да войдите же! – крикнула она. – Чего там царапаться? Открыто!
На пороге, надрывно кашляя, появился улыбчивый Веткин.
– Я, конечно, понимаю, Алевтина Михайловна, что сегодня воскресенье и даже врачи отдыхают, – сказал он. – Но у меня что-то внезапно начался жуткий кашель. Видать, страшный брендовирус внезапно во мне образовался.
Снял туфли, надел тапочки, прошёл в горницу.
– Вот видите, Артемий Парамонович, вы уже диагноз своему заболеванию поставили., заметила Алевтина. – Много знаете. В интернете прочитали?
Унесла ведро с водой и швабру в сени.
Вернулась в комнату и подошла к умывальнику, тщательно моёт руки с мылом.
– Я многое знаю, Алевтина, – Веткин устроился в кресло. – Мне, например, известно, что русское слово «уханькать» произошло от названия славного китайского города Ухань. Здесь налицо даже исторические и этнологические корни.
– Мне всё равно! Вы у меня сегодня с утра уже пятый пациент на дому, – Алевтину особо не радовал этот визит. – Секундочку подождите! Сейчас, переоденусь. А вы пока раздевайтесь до пояса, но начиная не от ступней ваших ног, а сверху, от головы. Пиджак и рубашку пристройте на вешалке.
Удалилась в соседнюю комнату.
Веткин неторопливо, но с надрывным кашлем разделся. Сначала пристроил на вешалке пиджак, потом рубаху.
– Я многое знаю, Алевтина, – повторил он. – Ты с Филиппом приехала сюда чуть больше десяти лет тому назад. Понятно, что вы оба так прижились здесь по причине любви к нашим замечательным и живописным местам. А я вот здесь родился. Мои родители деды, прадеды тоже так поступили. Здесь решили родиться.
– Понятно, Артемий Парамонови, – отозвалась из соседней комнаты Мурашова. – Я слушаю! Правда, только половину слов разбираю. У вас наблюдается зверский кашель.
– Да, от кашля я озверел. Но продолжу рассказ, – среагировал на голос Алевтины пенсионер. – Я ведь не только, в прошлом, лесничий, но и, считай, Алевтина вечный краевед. Даже можно сказать, что следопыт.
– Поэтому вы, разумеется, видели, моего мужа, Филиппа Сидоровича! Всё верно. Он пошёл в лес за грибами.
– Если конкретно, то за мухоморами.
Она появилась перед неожиданным пациентом в белом халате, в колпаке такого же цвета, в медицинской марлевой повязке, закрывающей рот и нос. На шее у неё висел фонендоскоп, приготовленный к работе.
Но сначала Алевтина достала из кармана халата большую лупу и внимательно рассмотрела с помощью её бело-зелёную лысину Веткина. Потом жестом руки показала, что Артемию Парамоновичу следует встать. Начала прослушивать его сердце, лёгкие.
На поляне, прямо на траве, сидел Мурашов. Он перебирал найденные грибы, оставлял в корзине самые… красивые. Достал из корзины подосиновик, внимательно рассмотрел его, понюхал шляпку. С презрением швырнул его в траву.
Потом достал из корзины мухомор. Полюбовался им, языком лизнул верхушку гриба-красавца, берёжно положил на прежнее место.
Сидя за кухонным столом, Алевтина писала название лекарства, которые будет необходимо принимать пациенту.
– Ну и как, Алевтина? – голос Веткина от волнения дрожал. – Жить я буду? У меня этот самый, похоронный вирус? Так?
Надел рубаху, потом пиджак… без пуговиц.
– Не так. Нет у вас, Артемий Парамонович, никакого брендовируса, – успокоила Мурашова пенсионера. – Я все проверила. Лёгкие чистые, сердцебиение нормальное, давление тоже и температура тела – тридцать шесть и шесть.