Пандемоний
Шрифт:
Всевидящий глаз Агамото, подумал я.
— И теперь ты, значит, живешь здесь.
— Всего пару дней. Она считает, что у меня есть время подумать о том, какие шаги следует предпринять дальше.
Вот как. Интересно, какие шаги он предпримет? Вернется в психушку или присоединится к новой секте?
Улица за окном была пуста.
— Одна просьба, Бертрам, — не говори ей, что я здесь был.
— Ты с ума сошел? Я ведь только что сказал тебе, что от нее ничего не скроешь. Кстати, что это ты уносишь
— Ничего, кое-что из моих вещей. Воспоминания о детстве.
— Ну ладно, но что, если она вдруг…
— Она не умеет читать твои мысли. — Я уже начал терять терпение. — Моя мать не ясновидящая.
Бертрам передернулся, как будто я влепил ему пощечину. Я вздохнул.
— Извини. Я не хотел тебя обидеть.
— Нет, это ты меня извини, — без какой-либо фальши произнес Бертрам. — Ты из-за меня едва не погиб, так что я перед тобой в неоплатном долгу.
— Мне пора, — заявил я и направился в кухню.
Бертрам увязался за мной следом.
— Я серьезно, — произнес он. — Ты только скажи, что тебе нужно, и я для тебя все сделаю. Все что угодно.
Как насчет такой просьбы: не вздумай трахнуть мою мать, подумал я и направился к задней двери.
Взялся за ручку и обернулся.
— Послушай, я тебя вот о чем попрошу. Мы с Лью все время так поступали. Если она что-то заподозрит, признавайся, но только в чем-то другом.
— Например?
— Например, что ты втихаря слопал печенье, несколько штучек.
С этими словами я сгреб целую пригоршню вожделенного лакомства и был таков.
Первое печенье я проглотил до того, как мы отъехали от дома. А первую книжку комиксов открыл прежде, чем мы выехали за пределы квартала. Я рассеянно несколько раз помахал рукой, указывая О'Коннел, куда ей сворачивать.
— Черт, а печенье и впрямь вкусное, — согласилась она.
Я вытер пальцы о рубашку и перевернул страницы. В первой книжке я не нашел искомого и отложил ее в сторону, после чего открыл следующую.
Мариэтта О'Коннел покачала головой.
— Советую вам, мистер Пирс, на этот раз не ошибиться.
Боже, мы проделали такой путь ради паршивой книжки комиксов. Да что там — ради всего одной страницы в ней!
Нужное я нашел в третьем выпуске.
— Остановись на минутку, — попросил я.
— Господи… — вздохнула О'Коннел.
Она припарковала пикап позади какой-то забегаловки. Я протянул ей книжку на той странице, которую наконец-то обнаружил.
— Ты только взгляни!
С этими словами я выпрыгнул из кабины пикапа и подошел к кузову. Моя сумка находилась под брезентом, придвинутая почти к самому переднему борту. Я расстегнул молнию, вынул верхнюю папку и захватил ее с собой в кабину.
О'Коннел рассматривала разворот четвертой страницы. Этот
— Видишь? Они одинаковые, — сказал я.
— Верно, похожи, — согласилась Мариэтта. — Но в чем фишка?
— Пятно.
Я указал на комикс. Страницы были отпечатаны отвратительно, но если присмотреться, можно было различить линии, похожие на очертания рук, ноги подобия плаща. Стоило разглядеть эти вещи на страницах комикса, как они тотчас становились более четкими на картине Художника.
— Видишь? Это Человек-Радар.
О'Коннел несколько раз переводила взгляд от одной картинки к другой — от той, что в комиксе, к той, что была заключена в пластиковый файл.
— Ну хорошо, — произнесла она. — Если ты так утверждаешь, пусть так оно и будет. И что из этого следует? Мы не раз видели, что Художник изобразил твои воспоминания. На сей раз он вспомнил твою книжку комиксов.
— Нет! Некоторые из этих картин были нарисованы до того, как я родился! Это не копия картинки в книжке моих комиксов. Просто мы имеем изображение одного и того же места.
— Какого? Таких ферм по стране тысячи.
— Неправда, всего одна. — Я ткнул пальцев в окошечко с текстом в верхнем углу. — «А тем временем над Олимпией, штат Канзас…»
— Это родной город Человека-Радара, — пояснил я.
О'Коннел пристально посмотрела на меня.
— Такой город реально существует?
— Да. Впрочем, не знаю. Наверно.
— Похоже, нам срочно нужно купить карту, — вздохнула она.
К восьми вечера мы добрались в ту часть Канзас-Сити, что расположена в штате Миссури. О'Коннел свернула к придорожному мотелю и резко нажала на тормоза. Пикап замер на месте. С деревянного сиденья на пол кузова лавиной обрушились мои комиксы, папки с картинками, которые мы одолжили у Вальдхаймов, и две карты Среднего Запада. Зрелище было такое, будто кто-то выгрузил на дно кузова содержимое целого шкафа.
О'Коннел выключила кассету — в ее грузовичке не было проигрывателя дисков, и всю дорогу мы слушали ее записи, сделанные в домашних условиях.
— У тебя есть деньги? — спросила она.
Я открыл бумажник. Внутри оказались две последние двадцатки, несколько купюр по одному доллару и испорченная водой карточка из «Хайатта», на которой я нацарапал номер телефона Тома и Селены. О'Коннел забрала у меня двадцатки.
— Ты что?!
— Проверю, хватит ли этого, чтобы заплатить за номер.