Пандемоний
Шрифт:
Я ощущал ее запах. Запах мыла и другой, едва ощутимый, который исходил из-под края полотенца, а его источник находился у нее между ног.
— Хочу спросить, наблюдает за нами мальчишка или нет?
— Понятия не имею, — ответил я, — вряд ли.
На видео он просыпался, как будто разбуженный кошмаром, и звал мать, словно пятилетний ребенок.
— Вряд ли для него течет время.
Я поднял руку и дотронулся до сгиба ее ноги. Кожа все такая же влажная.
О'Коннел закрыла глаза. Моя рука скользнула выше,
— Прошу тебя, не надо. Он знает, что происходит с тобой? Он запомнит или нет?
— Не знаю, — ответил я. — Понятия не имею, как все устроено.
Мариэтта отступила от меня. Мои пальцы соскользнули с ее тела.
Она повернулась и направилась к своей кровати. Достала из чемодана ворох одежды и снова вернулась в душевую.
Я поднес влажные кончики пальцев к губам. Никакого запаха я не ощутил, и все равно едва уловимый аромат ее тела засел у меня в голове.
— Черт! — негромко выругался я.
Спустя минут десять — пятнадцать Мариэтта вышла из душевой, одетая в длинную футболку и шорты. Не глядя в зеркало, почистила над раковиной зубы, затем сложила обратно одежду, закрыла крышку и аккуратно поставила чемодан на тумбочку. Стащила с кровати толстое покрывало и юркнула под одеяло.
Она лежала лицом вверх, закрыв глаза.
Я взял бритвенные принадлежности и спортивные шорты. Свет возле своей кровати я выключил, затем выключил верхний свет, оставив гореть только лампу дневного света над раковиной, а также лампочку в душевой. Когда я проходил мимо ее кровати, Мариэтта обронила:
— Лампочки можешь оставить в покое.
— Тебе хочется со мной поговорить?
— Я дала обет безбрачия, Дэл, — спокойно ответила она. Глаза ее оставались закрыты. — И я твой пастор. Я не должна была так поступать с тобой. Извини.
— А как ты со мной поступила? Не понимаю?
Она не ответила.
Приняв душ, я выключил все лампы, в темноте засунул грязные вещи на самое дно сумки, рядом с велосипедными цепями. Вынимать рогатку из заднего кармана джинсов я не стал. Кстати, О'Коннел я ее не показал. Боялся, что она отнимет ее у меня, как отняла отцовский пистолет.
Я лежал в темноте и прислушивался к ее дыханию. Увы, до моего слуха доносилось лишь шуршание шин по асфальту, когда мимо мотеля проносились грузовики.
Мне было трудно дышать. Я не мог пошевелить ногами.
Мгновением раньше мне снилась вода, холодная вода. Парализованный, я опускался на дно в ледяной тьме. Зрение застилал черный колодец. Он был одновременно и надо мной, и подо мной. Бездонная спиральная яма, тоннель в пространстве. Я чувствовал, что меня кто-то или что-то поджидает в этом тоннеле — да что там, тысячи самых разных сущностей. Целая конгрегация.
В следующее мгновение вода исчезла. Глаза мои были закрыты. Или
Что-то горячее появилось рядом с моим твердым как камень членом. Я вонзился в этот жар и снова открыл глаза. Теперь я точно проснулся. Как будто меня стукнуло током.
О'Коннел оседлала мои чресла и впилась мне в губы своими губами. Руки ее прижимали мои плечи к кровати. Она была голая, в свете лампы ее шея отливала белизной.
Я попытался сесть, ее губы отпустили мой рот, но посмотреть мне в глаза Мариэтта не решалась. Вместо этого, упершись ладонью в мою грудь, она с удивительной силой вновь повалила меня на спину. Я открыл было рот, чтобы заговорить, но она надавила мне на щеку, отчего я лицом зарылся в матрац и потому был лишен возможности посмотреть на нее. Такой силы я от нее не ожидал.
Она принялась тереться об меня. На мне все еще были шорты, но одеяло она отбросила в сторону, и я запутался в нем ногами.
— О'Коннел… — Мне едва удалось раскрыть рот. Она потерлась об меня и издала нечто среднее между всхлипом и вздохом. — О'Коннел…
Мариэтта не ответила и продолжала свои движения. Ее всхлипы вскоре перешли в хохот.
Я закричал сквозь стиснутые зубы и попытался высвободиться из железной хватки. Затем столкнул ее с себя, и Мариэтта упала на пол. От удара она вскрикнула, а я выбрался из постели и, прижавшись спиной к холодной двери, повернулся к ней лицом.
— Какого черта?! — заорала она.
— Кто ты? — спросил я.
Она посмотрела мне в лицо — впервые с того момента, как я проснулся. Правда, в тусклом свете я не смог различить ее глаз.
— Это я, Дэл, — произнесла Мариэтта наконец и попятились, пока не уткнулась спиной во вторую кровать. Там она села на пол, опустив подбородок на одно колено. — О'Коннел. Шован.
Это был ее обычный голос.
— Откуда мне знать? — упирался я.
— Ты уже знаешь.
Я нащупал выключатель. Мгновение, и лампочка вспыхнула. Мариэтта от неожиданности зажмурилась.
Я знал, когда имел дело с Шугом. И знал, что Дудочник в отеле лишь придуривался. Я понял, что всегда могу отличить тех, кто одержим, а кто нет, от художника в аэропорту до других одержимых людей, которых встречал за свою жизнь, включая ВАЛИСа. О'Коннел точно не была демоном.
Я облегченно вздохнул и опустился на пол. Заскорузлый палас захрустел под моей задницей.
— Извини, — произнес я и пригладил волосы. — Просто я подумал, что…
Мариэтта поднялась, подошла ко мне и присела — так, что ее лицо было вровень с моим. Затем протянула руку, и я подумал, что она хочет потрогать мою щеку. Однако Мариэтта лишь обняла собственное колено. Глаза ее буквально буравили меня.