Панджшер навсегда (сборник)

Мещеряков Юрий

Солдаты попрятались, растворившись на своих позициях, в укрытиях, но его беспокоило что-то еще, и он продолжал сосредоточенно оглядываться, ища причину.

Джалил, сухощавый араб, сын охотника и сам охотник, а теперь инструктор, присланный в помощь афганским братьям-моджахедам из Пешавара, из центра подготовки, много попутешествовал по Азии и уже давно обосновался в Панджшерской долине. У каждого должна быть своя лепешка, но только смелый насытится вдоволь. У каждого есть свое место в жизни, но только у отважного это место под солнцем. Джалил – профессиональный солдат, наемник, нашел свою лепешку и свое место здесь, где Аушаба впадает в Панджшер. Хорошее место, как трещина в горном массиве, отвесные стены,

удобные и сухие пещеры у подножия и только одна узкая дорога, которую легко контролировать. Здесь хорошая база, обеспеченная надежным прикрытием. Даже горы постарались, чтобы ему и его людям было удобно воевать. Он давно говорил Ахмад Шаху и тот его слушал – что не надо выдумывать сложных и масштабных операций, надо использовать то, что дает Аллах. Это не потребует денег. Потому что Аллах все дает бесплатно. Вот и глупость этих гяуров тоже дана бесплатно, они сами лезут в расставленные силки. Осенью лезли, зимой – получили свое, но ничему не научились, и теперь, летом, тоже получат.

В любой игре важна пауза, пауза – это искусство, но как тяжело ее выдерживать, когда у тебя взрывной характер, а эти бараны так и просятся в шурпу. Приложив к плечу винтовку, свою любимую М-21, удобно расставив локти, Джалил уже минуту через оптику наблюдал за суетой в лагере шурави, преодолевая соблазн спустить курок. И он все оттягивал время, выжидая, когда чужаки подойдут к его любимой минной ловушке. Было бы хорошо, если бы они ее не нашли. Стрелять по толпе большое удовольствие, но поразить одиночную цель на такой дальности – особое мастерство, на которое способен только он один. Вот кто-то встал в полный рост у столетней чинары, размахивает руками. Погоны не рассмотреть, но, похоже, командир. Вот он повернулся лицом – на панаме кокарда – точно, это командир. Я же говорил, что Аллах все дает бесплатно. Вот он снова повернулся, смотрит в мою сторону. Вот шайтан, неужели чувствует, что я его сейчас…

Ремизов бросил оценивающий взгляд туда, где полка становилась широкой и подступала к Аушабе. Далеко. Все ближние трещины и скалы не дадут стрелку возможности на отход, стрелять с ближней дистанции – верная смерть. «Почему тревожно только мне? Почему это чертово войско даже о себе не хочет позаботиться? Ты – командир, ты и позаботишься. Но раз командир, то и сам не торчи столбом». Ремизов прислонился спиной к чинаре и устало сполз вниз по ее толстому шершавому стволу. Сквозь плавные мысли над головой, чуть охладив левый висок, пронесся тонкий стремительный вихрь. И прошла целая вечность, прежде чем ему вослед, такой же тонкий и такой же стремительный, но уже точно в левое ухо, ворвался разрушительный звук выстрела снайперской винтовки. Ремизов упал на землю, прижался ничком к ней, а потом методично разрядил магазин по горному склону, нависавшему над полкой. Вместе с ним вся рота в азарте молотила и эту тяжелую нависающую гору, и прибрежные кусты.

– Бараны, они не знают, откуда прилетела пуля. – Джалил выругался, проклиная разом всех шурави за то, что Аллах не дал ему забрать только одного, и от греха подальше убрался на обратную сторону гребня, случайная пуля – дура, он-то знает.

Напряжение обстановки спало. Ремизов даже вздохнул с облегчением, ну все, война пошла, теперь хотя бы понятно, зачем все мы здесь собрались. Не на пикник же, в самом деле. Однако команду на начало прохождения пятачка ждали долго.

Через позицию шестой роты двумя колоннами прошел взвод саперов со своим командиром роты и замполитом во главе.

– Жданов! – крикнул Ремизов капитану саперов. – Интервалы между бойцами увеличь, место гиблое.

– Ладно тебе. Здесь все гиблое, – чуть обернувшись, бросил через плечо капитан. Мыслями он был где-то еще, и это Ремизов успел прочитать в его глазах.

Саперы так и продолжали идти двумя плотными колоннами, методично, шаг за шагом, укол за уколом, прощупывая полку, по которой скоро пойдет броня полка. Вскоре радиосвязь принесла

новость: обнаружен крупный фугас. Такие не снимают – их рвут на месте накладным зарядом, и, когда эхо взрыва прокатилось по всему ущелью, а полка окуталась плотной пылью, между колеями образовалась воронка, в которой могли бы уместиться пять-шесть человек.

– На танк ставили, – знающе сказал Кадыров.

– «Духи» прозевали саперов – дали уничтожить им такой мощный фугас.

– Может, они ушли?

– Уходить им некуда. Но что-то у них не срослось. Или это место не просматривается с их позиции, или мы их согнали с подготовленных позиций, когда открыли огонь, или… В любом случае рассчитывать нужно на худшее.

Утоляя жажду любопытства, вперед, к саперам, прошел замполит полка Литвинов. Крупный, слегка неуклюжий и даже грузный, внешне он походил на зампотеха или тыловика, но, когда дело доходило до идеологических обоснований и рассуждений, все сомнения отметались в сторону. Его голова и язык работали согласованно, в строгом соответствии с направлением, указанным партией. За ним пружинистой походкой, разминая затекшие ноги, прошел Савельев.

– Скоро мы, товарищ капитан?

– Вот, как все снимут…

Начальник штаба и сам толком ничего не знал, а знать хотел. Если этот фугас не один?.. А он точно не один, значит, надо щупать всю полку. Но там, дальше, обязательно будет засада, и саперы обязательно на нее напорются.

Засада сработала раньше. Дробный залп из двух десятков автоматов в течение нескольких секунд убойным градом прошелся по двум их колоннам, опустошил магазины. Несколько секунд на перезарядку – и снова залп. Не промахнуться. Крики раненых людей потерялись в грохоте боя.

– Вот и «духи». Они не стали ждать сумерек.

– Они и так опоздали, – прокричал Кадыров, обрабатывая пуля за пулей все, что на его чеченский глаз казалось подозрительным.

– Там Савельев. – Сфокусированная мысль из потока расплывающихся лиц, из памяти выхватила только одно лицо. – Его надо вытаскивать. Кадыров, ты здесь – старший. Со мной: Мурныгин, Данилов, Бугаев, Ерофеев.

– Товарищ лейтенант, как мы туда сунемся? Там такая долбежка! Стреляют…

– Конечно, стреляют! Вот и делай, как я!

Рывком, пригнувшись к земле, Ремизов бросился к танку, вращавшему стволом в поисках цели и прикрытому невысоким дувалом. Маневр командира повторили все солдаты, за танковым корпусом сердце стало стучать ровнее. Раздвигая броней волны боли и страха, танк двинулся спасать еще живых людей. Он медленно отсчитывал метры каменной дороги, по его броне рикошетом бились пули, наконец Ремизов увидел начальника штаба. Тот стоял у стены разрушенной будки и вел огонь из автомата, его куртка, залитая кровью, от плеча до пояса приобрела густой бурый цвет.

– Товарищ капитан, куда вас?

– Это не моя кровь – замполита саперов. – Савельев повернул к ротному перепачканное в таких же пятнах лицо, по которому блуждали мутные глаза.

– С вами все в порядке?

– Давай к ним, там раненые.

Группа Ремизова вдоль обреза скалы, вытянутой вдоль дороги, прикрываясь абрикосовыми деревьями, почти добралась до саперов. Между ними оставался невысокий, чуть больше метра, дувал, обыкновенный глинобитный забор и участок дороги шириной в четыре прыжка. Танк преодолел воронку, оставленную от взрыва фугаса, широкой бронированной грудью, гусеницами он прикрывал прятавшихся за ним солдат и двигаться назад не мог. На его корме, на трансмиссии, лежал окровавленный человек, он был еще жив, но время его жизни утекало вместе с кровью, которая медленными каплями высыхала на трансмиссионной решетке. Другая часть саперов скрывалась в воронке тоже позади танка. Надо уходить. Ремизов кричал во всю глотку, насколько хватало сил, стараясь перекричать стрельбу, кто-то в испуге оглядывался на него, на его жестикуляцию и крик, и не понимал, что он от них хочет. И все продолжали беспорядочно стрелять. Вот он увидел глаза капитана саперов, тот его узнал и отвел взгляд. Но кто-то же должен подать пример!