ПАНК 57
Шрифт:
Мне очень хочется разыскать его прямо сейчас и вернуть свой дневник, но мои записи, скорее всего, у него в шкафчике или в машине. Кроме того, я ему не доверяю, и не факт, что у меня получится быстро и незаметно провернуть с ним обмен. Тогда на меня будут показывать пальцем из-за того, что я разговариваю с тем странным парнем, который вчера уронил меня прямо на задницу. Я не хочу, чтобы нас с ним снова видели вместе.
И, к счастью, сегодня на занятии по искусству я его не наблюдаю. Может, он забросил этот предмет.
Или – и тут мое сердце немного падает – его сегодня нет в школе. В глубине души зарождается беспокойство. Меня не радует перспектива снова возвращаться на ту свалку и искать его. Я получу назад свою тетрадку.
После искусства я иду на английский с текстом, тетрадью и копией «Лолиты» в руках. И, как только захожу в класс, вижу его: сидит в левом от меня ряду, на одну парту дальше.
Я ощущаю одновременно и облегчение, и легкое раздражение. Вчера его не было на этом предмете. Он собирается появляться время от времени и на остальных моих уроках?
Но он, кажется, меня не видит. Прямо как вчера на искусстве, просто сидит на месте и с хмурым видом пялится вперед, как будто ему неудобно здесь находиться.
Я сажусь на свое место и вдруг обращаю внимание, что его джинсы и футболка сегодня чистые.
Мистер Фостер включает проектор, и экран его ноутбука появляется перед всем классом на большой белой доске. Он ходит между рядами и раздает проверенные сочинения. Звенит последний звонок, разговоры в классе затихают, но народ продолжает шептаться, пока учитель ходит между рядами.
– Я рискну задать вам каверзный вопрос, – говорит мистер Фостер, останавливаясь у моей парты. В руках он держит мою работу и смотрит прямо на меня. – Вы саму книгу-то читали или только рецензии?
Я слышу, что кто-то усмехнулся у меня за спиной, и улыбаюсь: без сомнения, это Джей Ди.
– Вы просили проанализировать сюжет, так что я посмотрела фильм, – объясняю я, выдергивая у него из рук свою работу по «Анне Карениной». – Осторожно, спойлер: там очень много обнаженки.
В классе раздаются смешки, я чувствую, как кровь вновь течет по венам, и наконец отхожу от легкого вчерашнего унижения.
Мы с мистером Фостером вечно сталкиваемся лбами, и если искусство – мой любимый предмет, то мистер Фостер – мой любимый учитель. Он заставляет нас высказывать собственное мнение. А еще это один из немногих взрослых, разговаривающих с учениками на равных.
– Я просил сделать анализ романа, Райен.
– И я попыталась, – говорю ему я. – Честно. Но он нагонял на меня какую-то бессмысленную тоску. Чему он должен меня научить? Тому, что, будучи женщиной в России девятнадцатого века, не нужно изменять мужу, иначе тебя изгонят из светского общества и доведут до того, что ты бросишься под поезд? – Я сажусь на свое место. – Я усвоила урок. Когда в следующий раз окажусь в России девятнадцатого века, я об этом не забуду.
Я снова слышу хихиканье Джей Ди за спиной. В других концах класса тоже раздаются смешки.
Но мистер Фостер пристально смотрит мне в глаза и понижает голос до шепота.
– Я знаю, что ты можешь лучше, – говорит он.
Я читаю в его глазах мольбу. Понимаю, какого он высокого мнения о моих интеллектуальных способностях и как его злит, что я не использую их по максимуму.
Он отходит от меня и направляется к следующему ученику, но продолжает разговаривать со мной.
– Прочитай «Джейн Эйр» и напиши по ней эссе на ту же тему, – требует он.
Мне стоило бы молча принять наказание и быть благодарной, что он дает мне второй шанс, а не ставит в журнал тройку за сочинение по «Анне Карениной». Но я не могу заставить себя перестать препираться.
– А можно я прочитаю что-нибудь, написанное хотя бы не больше века назад? – спрашиваю я. – Что-нибудь такое, где мужчина среднего возраста не превращает восемнадцатилетнюю девушку в наложницу?
Он поворачивает голову и строго смотрит на меня.
– Думаю, мисс Треверроу, вы уже достаточно побыли в центре внимания всего класса.
– А вообще, – продолжаю я, – я заметила тенденцию в этом семестре. «Анна Каренина», «Лолита», «Девушка с жемчужной сережкой», «Джейн Эйр»… Все это – истории любви мужчин в возрасте к молодым женщинам. Вы ничего не хотите рассказать нам, мистер Фостер? – Я дважды моргаю, посмеиваясь над пожилым учителем.
Класс разражается громким смехом, и я вижу, как поднимается грудь мистера Фостера, – он делает глубокий вдох.
– Я хочу, чтобы работа была готова к завтрашнему дню, – говорит он. – Вы меня поняли?
– Абсолютно, – отвечаю я, а потом бормочу себе под нос: – У «Джейн Эйр» куча экранизаций.
Ребята, сидящие ближе ко мне, тихонько смеются, потому что, разумеется, я не смогу прочитать целый роман и написать по нему работу до завтра, учитывая, что вечером у меня еще чирлидинг и плавание. Я закругляюсь с насмешками. Я довольна своей победой. По крайней мере, в их глазах это победа.
Мои легкие наполняет чистый, прохладный воздух.
– А как насчет «Сумерек»? – спрашивает кто-то.
Я замираю, услышав низкий голос из-за спины. Мистер Фостер стоит перед своим столом и смотрит куда-то поверх моей головы.
– «Сумерек»? – переспрашивает он.
– Да, куколка? – подначивает меня Мейсен. – Тебе понравились «Сумерки»?
Сердце начинает биться сильнее. Что он делает?
Я поворачиваюсь и смотрю на него скучающим взглядом.
– Конечно. Мне было двенадцать, еще бы мне не понравилось. А тебе как?
Он улыбается уголками губ, и я снова обращаю внимание на пирсинг.