Панк-рок. Предыстория. Прогулки по дикой стороне: от Боба Дилана до Капитана Бифхарта
Шрифт:
Чтобы иметь на руках все необходимые козыри для привлечения заинтересованных лиц, Ким Фаули организовал для группы еще одну (уже четвертую по счету) демо-сессию. На этот раз, однако, запись проходила не в профессиональной студии, а дома у звукоинженера Динки Доусона. Этот англичанин прославился тем, что выстраивал концертный и студийный звук группы Fleetwood Mac (включая их блестящий альбом "Then Play On"), а затем, эмигрировав в США, начал работать над саундом группы The Byrds. Однако, слушая демо-записи The Modern Lovers, сделанные в июне 1972 года, трудно догадаться о подобном резюме: гитары гремят как жестянки; орган периодически тонет в миксе, а затем выплывает наружу; нестройные бэк-вокалы записаны так, будто кто-то подпевает Ричману, стоя у него за плечом. На этих пленках The Modern Lovers звучат как настоящая гаражная группа – с той разницей, что эта группа играет не в гараже, а в подвале. Очень вероятно, что Кима Фаули устраивал подобный, откровенно дешевый саунд: больше, чем любая из предыдущих записей, эти пленки Доусона подчеркивали связь группы с гаражным роком. Так звучали бы "96 Tears" и "Can’t Seem To Make You Mine", если бы их исполняли не старшеклассники-второгодники, а
Однако эти демо-записи сохранили не только музыкальное хулиганство: нередко лихое веселье начинает походить на развязность, которая заглушает отчаяние. В "Walk Up The Street" Джонатан поет о том, что совершенно замерз и простудил горло, но будет и дальше идти по зимней улице Бостона, потому что идти ему некуда. В циклическом, бесконечном повторении двух простейших (у нас сказали бы: «подъездных») минорных аккордов этой песни слышится настоящая одержимость, бег по замкнутому кругу. Если «Roadrunner» громко заявляет о (вероятно, мнимой) победе над одиночеством, то "Walk Up The Street" – это уже практически признание поражения. Еще более одиноко звучит "Dance With Me" – грустное обращение к возлюбленной, исполняемое, кажется, без всякой надежды на взаимность. «Ты теплая, а я – холодный», – сообщает Джонатан, под минималистичный аккомпанемент прося свою героиню о танце. Пожалуй, наиболее пронзительно звучит полутораминутный монолог "Don’t Let Our Youth Go To Waste" («Давай не будем впустую тратить нашу молодость»), где Джонатан, отказавшийся от инструментального сопровождения, полностью раскрывается перед слушателем.
Нет сомнения в том, что сессии Динки Доусона сохранили для истории самые живые и спонтанные исполнения The Modern Lovers. Однако трудно поверить, что этот архаичный гаражный саунд и полное отсутствие студийного лоска могли вызвать интерес у серьезных студий. Ким Фаули безуспешно обивал пороги звукозаписывающих лейблов по всему Лос-Анджелесу, однако, по его словам, всем были нужны только новые Grand Funk или Джеймс Тэйлор. Среди тех немногих, кто был готов слушать и слышать, оказался Джек Ницше. Продюсер, помогавший создать роскошные аранжировки на записях Фила Спектора, Нила Янга и The Rolling Stones, заявил Киму Фаули, что «эта пластинка изменит рок-н-ролл»[58]. Оставалось лишь найти того, кто ее выпустит.
Трагедия в Кохассете
Тем временем The Modern Lovers все еще продолжали верить в светлое будущее и жили не по средствам: летом 1972 года они поселились в городке Кохассет, что в часе езды от Бостона, на роскошной вилле с десятью спальнями, собственным теннисным кортом и пляжем у озера. Именно там их навестил еще один посол от Warner Bros. Пытаясь хоть как-то наладить контакт с группой, боссы лейбла призвали на помощь Марти Тау – менеджера многообещающего коллектива под названием New York Dolls. В идее «Уорнеров» определенно было здравое зерно: несмотря на явный контраст в облике, Dolls тоже были аутсайдерами: они играли сырой, непричесанный рок-н-ролл, отвергая все то, что могло сойти за виртуозность и отшлифованность. Джонатан Ричман и его товарищи были на концерте нью-йоркской команды в Бостоне, и им понравилось то, что они увидели. Кроме того, у Dolls и Lovers был общий друг – Дэнни Филдс. Казалось, все идет к успешному союзу. Однако, проведя в тесном общении с группой три дня, Марти Тау решил взять самоотвод. Вернувшись в Лос-Анджелес, он назвал лейблу две причины своего отказа. Одной была основательная занятость Тау делами New York Dolls. Другая заставила «Уорнеров» насторожиться. Позднее Тау пояснял: «Я уехал от них с ощущением, что Джонатан слишком далек от типового самоощущения рок-звезды. Не думаю, что в некоторых отношениях он обитал в реальном мире» [59]. Кроме того, менеджер уловил то, что показалось ему «внутренним противоречием, которое существовало в голове Джонатана в отношении других участников группы. Как будто он был не там и не тут»[60]. The Modern Lovers, в свою очередь, тоже не испытали симпатий к Тау, который показался им чересчур напористым. Он был слишком далек от образа идеального менеджера, которого продолжали искать музыканты. По словам Эрни Брукса, их герой должен был быть «философом, поэтом, самым честным человеком в мире и хорошим бизнесменом»[61].
Пока «Уорнеры» терзались сомнениями, в жизни The Modern Lovers произошло трагическое событие, которое еще больше пошатнуло их и без того непростое мироощущение. В ноябре 1972 года в Кохассет на виллу к музыкантам приехала 22-летняя подруга барабанщика Дэвида Робинсона по имени Кристин Фрка, более известная в музыкальных кругах как Мисс Кристин. Она была знаменитой групи, а также участницей девичьего фрик-коллектива The GTOs, собранного Фрэнком Заппой. Фрка производила впечатление на окружающих эксцентричным, театральным внешним видом. Она появилась на обложке альбома Фрэнка Заппы "Hot Rats", затем подружилась с фронтменом группы Alice Cooper, придумала для юного Винсента Фурнье его знаменитый грим[96], а также привлекла к группе внимание Заппы и помогла Alice Cooper заключить контракт с Bizarre Records[62]. Ким Фаули вспоминал, что все участники The Modern Lovers «были от нее без ума, она была идеальной женщиной»[63]. Увы, на тот момент Мисс Кристин находилась под властью наркотической зависимости, и в Кохассет прибыла с арсеналом всевозможных веществ и препаратов. Именно они привели к трагической развязке. Проведя ночь за приятной беседой с Фркой и ее подругой, Робинсон и Фелис (который к тому моменту вернулся в группу) отправились спать – чтобы на следующее утро узнать, что Мисс Кристин стала жертвой передоза.
Безусловно, уже сама по себе смерть 22-летней девушки была настоящей драмой, однако это стало особенно сильным ударом для группы, которая изо всех сил старалась дистанцироваться от пресловутого «рок-н-ролльного образа жизни». Эрни Брукс вспоминал, что смерть на вилле «каким-то образом… психологически уничтожила нас». С ним соглашался и Джон Фелис, который говорил, что «после этого все вошло в штопор». Больше всех, по словам гитариста, был потрясен Джонатан: «Он совершенно психанул. Стал очень тихим, трудно было понять, что у него на уме. Он совсем не хотел рассказывать об этом»[64]. Незадолго до инцидента The Modern Lovers начали исполнять новую песню Ричмана "I’m Dropping My Friends One By One (Because I Would Rather Be Alone)" – «Я бросаю друзей одного за другим (потому что хочу быть один)».
В гостях у «Мерсера» и New York Dolls
Тем временем акулы шоу-бизнеса продолжали охоту на The Modern Lovers. Дела музыкантов пыталось взять в свои руки солидное агентство Стива Лебера и Дэвида Кребса[97] – именно они были работодателями Марти Тау и владели контрактом с New York Dolls. Агентство организовало The Modern Lovers весьма статусный ангажемент в Центре искусств «Мерсер» на Бродвее. 31 декабря 1972 года группе предстояло выступить на разогреве у Dolls. «Я был наслышан о New York Dolls, – вспоминал Джон Фелис. – В тот конкретный момент только и разговоров было, что о Дэвиде Боуи и New York Dolls» [65]. Гитарист Lovers как следует сдружился с барабанщиком Dolls Билли Мурсией, однако 6 ноября 1972 года Билли умер от передоза в Лондоне, во время первых гастролей своей группы. Концерт с The Modern Lovers стал одним из первых, где в составе «Куколок» появился новый драммер Джерри Нолан.
Выступление «у Мерсера» стало первым и единственным столкновением The Modern Lovers с новой нью-йоркской сценой, набитой блестками и декадансом. Фелис рассказывал: «"Мерсер" был диким местом. Повсюду царил "Заводной апельсин". Все эти комнаты… а мы играли в основном зале. «Мерсер» был главным местом в Нью-Йорке. Все происходило именно там, мать его» [66]. Выступление New York Dolls неизбежно привлекло массу нью-йоркской публики (The Modern Lovers никого не интересовали). Зрителей обоих полов, разодетых в блестящие костюмы, в стразах и при полном макияже, в туфлях на платформе, было сложно отличить от самих музыкантов. В эту пеструю публику затесался весьма интересный очевидец – басист команды Neon Boys (будущих Television) Ричард Хэлл. Он отмечал, как сильно The Modern Lovers выпадали из типового контингента «Мерсера»: «В то время Джонатан был одним из немногих интересных людей. Я помню концерт в арт-центре «Мерсер». В основном это была публика Dolls – реально уморительные, очень напыщенные, вульгарные. Много улетных девчонок – все в мини-юбках, на платформе, с боа из перьев, как следует накрашенные»[67].
Другим зрителем, оставившим свои впечатления от этого концерта, был юный и самый обычный любитель музыки по имени Джим Рейдер, вместе с приятелем приехавший из другого города, чтобы увидеть нашумевших New York Dolls. Он не имел никакого представления о The Modern Lovers и их музыке. Много лет спустя, излагая свои воспоминания для онлайн-журнала Perfect Sound Forever, Рейдер вспоминал, что концерт проходил в сидячем зале, рассчитанном примерно на 200 мест. Перед началом он обратил внимание на заросшего гитариста Dolls Джонни Тандерса, а также на опрятного, аккуратно подстриженного молодого человека в белой футболке, прямых джинсах и ботинках с белыми носками, который помогал ему настраивать гитару. Кто-то объявил выход The Modern Lovers. В этот момент настройщик вышел на сцену и внезапно оказался фронтменом этого малоизвестного коллектива. Странноватый лидер начал концерт с того, что извлек из гитары торжественный вступительный аккорд, после чего простер руки в разные стороны и «гнусавым, подростковым голосом» провозгласил: «Мы – The Modern Lovers из Бостона, Массачусетс! Нам не нужна девушка для развлечений – нам нужна девушка, о которой мы сможем заботиться!» После чего перешел к исполнению первой композиции «(намеренно?) плоским голосом наивного парня, изображающего рок-звезду». Рейдер и его товарищ засмеялись – «скорее от шока, чем от сарказма». Исполнение и строчки песен вызывали у Рейдера приступы смеха, тексты песен казались балансирующими на грани «банальности и глубины… Он напоминал мне самого себя – в возрасте тринадцати лет». «Этот парень похож на Лу Рида, – заметил его товарищ, – Но он прикалывается». – «Сложно сказать» – ответил Рейдер[68]. Зрители «Мерсера» определенно находились в замешательстве: ощущения колебались от одобрения до отвращения; из аудитории раздавался как смех, так и редкие, но искренние аплодисменты. «Я не крутой парень», – сообщал Джонатан зрителям. В те моменты, когда из зала раздавался обидный выкрик, он «делал грустную гримасу и втягивал голову в плечи. Он использовал свое лицо как мим Марсель Марсо»[69].
Под занавес выступления The Modern Lovers исполнили свою программную композицию «Мольба о нежности». Накрашенные зрители озадаченно слушали монолог отвергнутого влюбленного; следили, как нарастает градус эмоций. Редкие оскорбления только напитывали убежденность исполнения Джонатана, его уверенность в своей правоте вопреки всем обидам, насмешкам и несправедливости. «Того, кто сейчас молится за тебя, не испугать!», – провозглашал он. В конце концов его голос дрогнул и сорвался на фальцет. Джонатан разодрал на груди футболку и из его глаз хлынули слезы. По воспоминаниям Джуди Найлон, которая опубликовала репортаж с этого концерта в New Musical Express, Джонатан перестал играть и стоял, переполняемый эмоциями, плача и ударяя себя в грудь [70]. Гламурная публика пребывала в оцепенении – ничего похожего в своем загнивающем от дешевой роскоши Нью-Йорке они еще не видели. Джонатан Ричман и The Modern Lovers могли праздновать победу.