Панкрат. Возвращение в небо
Шрифт:
– Попроси Фигаро, чтобы развернулся и поехал нам навстречу, – догнал его приятель.
– Да попросил уже…
– Так он развернется?
– Да хрен его знает. Он только ржал в ответ.
– Вот так всегда, – вздохнул парень в замше. – Мне никогда не везет. Помню в тринадцать лет попросил у старшего брата с его первой получки горный велосипед, а получил сорокалетнюю проститутку.
И через несколько минут оба парня исчезли темноте.
А еще через несколько минут Панкрат вывел свой «Boy Racer» на магистраль. Бросил взгляд на часы и на скорости около двухсот километров направился в Москву.
Тот период, когда он спокойно строил Семеновскую церковь, отошел в далекое прошлое.
«Самый тяжелый грех – это отнять человеческую жизнь, – думал он. – А они отняли две жизни. И меня не пристрелили лишь потому, что не знают, где я спрятал медальон».
Он пребывал в том холодном и отчужденном пространстве, в которое не мог проникнуть никто. И хотя навстречу ему пронеслись несколько машин, а сзади освещали фары «хонды», все это его не касалось. Он ушел в себя. Он подумал о смерти. Скольких ребят она уложила в Чечне… Когда он воевал, он не думал, что придется с ней столкнуться не раз и в мирное время.
Глава 6
Дмитрий Нефедов, летчик восьмой авиационной дивизии особого назначения, приютил Суворина на два дня у себя да еще устроил ему безопасный перелет в Берлин с быстрым оформлением всех необходимых документов.
Знакомы они были давно. С тех пор, как случайно встретились в ресторане. Суворин зашел поужинать, а Нефедов отмечал юбилей какого-то своего сослуживца. И то ли даму не ту пригласил, то ли неправильно на кого-то посмотрел, но, когда спустился вниз, в туалетную комнату, там его уже ждали. Развязка была к этому времени предсказуема, так как из четверых окруживших Нефедова парней у двоих были ножи. Суворин, вошедший в туалет тридцатью секундами позже, сориентировался мгновенно.
– Стоп! Стоп! – закричал он, отвлекая на себя внимание всей компании. – Я спешил на слет азиатских проституток, а тут, оказывается, раздают халявные пончики!
– Кто ты, мать твою? – удивилась компания с ножами.
– Я ваш новый друг. Смиритесь! – сообщил Суворин, ударив того парня, что подошел к нему ближе всех, ногой по руке с ножом.
Растерявшийся было Нефедов, почувствовав поддержку, тут же сориентировался и точно таким же ударом выбил нож у другого. И, разогревшись, ударил его в челюсть. Затем, ухватившись двумя руками за его уши, не придавая никакого значения его весу и издаваемому реву, использовал его как таран против онемевшего от перемены событий подельника.
Сувориным, однако, занялись два других парня. Один сзади ухватил его за шею. Другой, подняв с пола нож, закричал:
– Я воткну его в твое горло по самые гланды!
Затем, широко расставив руки, медленно стал наступать, по-видимому прежде всего пытаясь задавить врага психологически. Панкрат, несмотря на то что горло его с каждой секундой сжималось все сильнее, это учел. И чтобы быть убедительным, даже слегка подобрал ноги. Потом, подпустив парня на достаточное расстояние и используя державшего его сзади как опору, нанес сокрушительный удар ногой в челюсть так, что изо рта бедолаги вместе с брызгами крови вылетело зубов десять. Нож вывалился из его рук секундой позже.
Картина была настолько впечатляющей, что парень, державший его сзади за шею, ослабил хватку.
И тогда Панкрат развернулся и тремя сложенными вместе пальцами ударил его в ямку, которая находилась чуть ниже адамова яблока, одновременно выпрямляя руку и разворачивая корпус на девяносто градусов. Это был один из фирменных ударов Суворина, отработанный до изящества и настолько сильный, что жертва после него, как правило, находилась несколько минут в болевом шоке.
– Люблю атмосферу всеобщего поклонения, – склонился Панкрат над одним из парней, лежавших вокруг него ромашкой. Тот, пытаясь приподнять голову, сразу же опустил ее и плотно закрыл глаза.
– Спасибо, – Нефедов подошел к Панкрату с протянутой для пожатия рукой. Суворин протянул в ответ свою, резко пнув правой ногой умудрившегося ухватиться за нее парня, которому он выбил зубы.
– Трупы на меня как будто охотятся, – рассмеялся он и спросил: – А что тут сейчас такое было?
Так они и познакомились. И с тех пор все праздники отмечали вместе, пока Нефедов не женился. Потом их встречи стали реже.
Жена Нефедова, Светлана, превратившаяся с годами из прекрасной пышной блондинки в сухую и унылую женщину с пепельными волосами, всякий раз, видя Панкрата, оживлялась и весело беседовала с ним, пичкая всякими домашними деликатесами. И не потому, что Панкрат был одиноким. А потому, что он, по ее мнению, был единственным из всех мужчин, не напоминающим надутого индюка. Как истинная жена летчика, свой дом Светлана называла ангаром, а выходные мужа – стоянками. И всегда знала свежие анекдоты, которые слышала в своем клубе, бессменным председателем которого была уже много лет. Правда, о клубе никогда ничего не рассказывала, хотя Суворин иногда расспрашивал ее об этом, делая вид, что ничего не знает. А знал он многое.
Нефедов как-то поделился с ним тем, что у Светланы серьезные проблемы со здоровьем и что в клуб она вступила после сложной операции по удалению матки.
Два дня, проведенные в доме Нефедова, Панкрат как мог веселил его жену, искренне жалея ее. Смеялся над ее анекдотами. Хвалил выпечку и особенно шоколадный торт, который Светлана приготовила в последний вечер перед его отъездом.
Ту-134 поднялся в воздух в сорок минут третьего. И хотя все документы были в полном порядке, Панкрат чувствовал себя неуютно. Встреча с гибэдэдэшниками показала, что его ищут. А вернее – медальон Анэс. Панкрат вспомнил ощущения, возникшие от упертого в затылок пистолета, поежился и, бросив подозрительный взгляд на сидящего рядом пассажира, отвернулся к иллюминатору. И только тогда, когда самолет поднялся на девятитысячную высоту, он вздохнул спокойно и, отогнав прочь эмоции, проанализировал все, что произошло за эти два дня.
Судя по информации, которую Панкрат получил, сфотографировав почту в номере Шнейдера, тот должен был сейчас находиться в Берлине по адресу: Wassmannsdorfer Chaussee 21.
В аэропорте Тегель он из предосторожности не взял такси. Пропустив несколько автобусов и оставшись совершенно один на остановке, он сел наконец в тот, что направлялся до вокзала. Заплатив пару евро, он через двадцать минут вышел на Zoologisher Garten. Вошел в подземку, сел в поезд, следующий в центр. Вышел на седьмой линии Jakob-Kaiser-Platz и, смешавшись с толпой, быстро покинул метро.
Шнейдер жил возле восточного вокзала. Суворин быстро нашел среди высоких «кайзеровских» домов, стоявших суровой сплошной стеной, Wassmannsdorfer Chaussee 21. Квартира Отто была на четвертом этаже. И хотя в доме не было консьержа, Панкрат решил там не мелькать и занял позицию в сквере напротив.
В сквере реконструировали фонтан. И Суворин, держа наготове фотоаппарат, с заинтересованным видом некоторое время наблюдал за работой. Потом сел на скамейку, скрытую с одной стороны небольшими лесами, окружавшими фонтан, а с другой густыми кустами. Кроме этих преимуществ, было еще одно, и самое важное – Wassmannsdorf er Chaussee 21 была как на ладони. На этой скамейке он и «завис» на несколько часов, несмотря на определенный риск и общаясь почти со всеми подряд, кто присаживался на скамейку, приставая с самыми глупыми вопросами, которые только и могут задавать неорганизованные туристы. Особенно его интересовал дом, в котором жил Шнейдер.